Op-Ed
	Применяемые Евросоюзом условия благоприятны для трансформации страны, но они никоим образом не должны подменять собой внутреннюю коллективную способность молдавского общества самостоятельно улучшать отношения между государством и гражданами...
Дионис Ченуша

Грузия, Молдова, а также Украина, являются эпицентром европейской интеграции в рамках Восточного партнёрства, по причине многочисленных обязательств, принятых ими на себя посредством Соглашений об ассоциации с ЕС. Юридическое или техническое продвижение реформ вперёд не отражается в той же степени на качестве демократии в этих странах, приравниваемых к „гибридным режимам” (Freedom House, 2017 г.). На недостатки демократических институтов, обычно сопровождающиеся дисбалансом в сфере юстиции, общество реагирует социальными протестами. Даже если социальные протесты и выступают против решений правительства или являются реакцией на них, они не направлены на отставку правительства, а скорее ставят своей целью переговоры о заключении более выгодного для граждан „общественного договора”. Это отличает их от выступлений политических партий, участвующих в политическом соревновании, конечной целью которого является политическая смена руководства страны и приход к власти.

Имеются два фундаментальных аспекта, делающих Грузию и Молдову похожими друг на друга. Первый аспект связан с центральной ролью олигархического фактора в процессе принятия решений (IPN, 26 февраля 2018 г.). Контроль над центральными учреждениями позволяет олигархическим группам проводить разделяющую линию между программой реформ и их политико-экономическими интересами. Вторым важным фактором схожести является привязанность к европейской интеграции. Правительства обеих стран прилагают значительные усилия для активизации политического диалога с Брюсселем, от которого они хотят получить легитимность на внешнеполитической арене и потенциально, экономические блага, которыми смогут воспользоваться как граждане, так и олигархические интересы.

В то время как ЕС находится в шаге от того, чтобы рассматривать Грузию в качестве новой „истории успеха” Восточного партнёрства, молдавские власти удостоились негативного внимания европейских институтов из-за кризиса доверия, возникшего в их отношения с ЕС. В то же время обе страны реализуют ряд секторальных условий Евросоюза, выполнить которые необходимо для получения макрофинансовой помощи после 2018 года (Грузия – 45 млн. евро, Молдова – 100 млн. евро), в сочетании с предварительными политическими условиями, предписывающими уважение демократических институтов, в том числе обеспечение многопартийной политической системы.

Но схожая активность олигархического фактора и европейской интеграции по-разному стимулируют социальные протесты в двух этих странах. Существует значительная разница между степенью мобилизации грузинских граждан, которые массово выходят на протесты против злоупотреблений властей и делают это более часто, чем граждане Молдовы, где такие протесты единичны. В настоящее время Грузию можно поставить на первое место среди стран Восточного партнёрства по количеству социальных протестов, их интенсивности и числу затрагиваемых тем. В Молдове преобладают протесты, которыми дирижируют политформирования, а социальные протесты становятся редкостью.

Грузия и множество социальных протестов

Обеспечение справедливого правосудия и защита свобод от злоупотреблений властей преобладают в повестке дня социальных протестов в Грузии. Во многих случаях оппозиционные политические силы стараются примкнуть к этим протестам, чтобы улучшить собственный имидж и разнообразить своё политическое противостояние с правительством. Тем не менее, движущей силой социальных протестов являются студенты и молодёжь, которые дистанцируются от политических программ, и чья деятельность не обусловлена реализацией проектов, характерных для обычного негосударственного сектора (Freedom House, 2017 г.). Благодаря широким пределам политической независимости, эти социальные протесты более многочисленны и эффективны, чем демонстрации, организуемые политической оппозицией или одними лишь неправительственными организациями.

В 2017 году арест двух певцов за предполагаемое хранение наркотиков, решение властей столицы передать муниципальные земельные участки компании, связанной с олигархом Бидзиной Иванишвили, и угроза физического насилия в отношении женщин, озвученная представителем консервативных групп, стали причинами основных социальных протестов в Грузии (Freedom House, 2017 г.). В первой половине 2018 года страну потрясли новые активные протесты, отличавшиеся как большим количеством участников, так и продолжительностью (до нескольких дней). В мае и июне полицейские рейды в нескольких ночных клубах с целью задержания  наркоторговцев, сопровождавшиеся целым рядом нарушений, и манипулирование расследованием смерти двух молодых людей в декабре 2017 года, вызвали новые массовые протесты. Они привели к отставке генерального прокурора (Reuters, 31 мая 2018 г.), созданию специальной парламентской комиссии для расследования дела о смерти молодых людей (Civil.ge, 6 июля 2018 г.) и публичным извинениям, с которыми выступил министр внутренних дел Грузии (OC-Media.org, 14 мая 2018 г.).

Восприимчивость и чувствительность грузинских граждан способствовали в 2003 году „Революции роз”, а в настоящее время они стали системными ограничителями, способными затруднить властям совершение разного рода нарушений. Высокая социальная мобилизация грузин является основным источником давления на государственные органы, она отодвигает на второй план конструктивное давление из-за рубежа, в том числе со стороны Евросоюза. С этой точки зрения грузинское общество проявляет достаточную автономию, чтобы самостоятельно управлять своими кризисами в отношениях между государством и гражданами. Такой социальный динамизм также порождает возможности для расширения влияния консервативных и даже крайне правых групп, которые реагируют на прогрессивные и либеральные устремления инициаторов социальных протестов (OC-Media.org, 14 мая 2018 г.). Продвижение европейской интеграции, с постепенным применением стандартов равенства и недискриминации, ставит власти под усиленный контроль со стороны общества и порождает наказание за ошибки посредством социальных протестов.

Молдаване протестуют, но в основном в рамках политических акций

Хотя качество руководства страны в Молдове аналогично или даже ниже, чем в Грузии, молдавские граждане более сдержанны в плане пересмотра „общественного договора” с властями. Согласно данным за 2017 год, молдаване выходили на акции протеста в основном вместе с политическими партиями и неправительственными организациями, но никак не на социальные протесты, инициированные аполитическими группами и собирающие тысячи участников (Freedom House, 2017 г.).

Основной причиной протестов в 2017 году была замена пропорциональной избирательной системы смешанной, в условиях отсутствия какого-либо консенсуса между политическими силами и в обществе. Рекомендации европейских партнёров также оказались проигнорированы (IPN, 8 мая 2017 г.). Наиболее значительные социальные протесты, включая этап переговоров между гражданами и властями, были вызваны вывозом мусора в село Цынцэрень (Agora.md, 19 июня 2017 г.). Другие акции протеста были организованы представителями неправительственных организаций (защита Днестра, против смешанной системы и т. д.).

Основными неполитическими субъектами, реагирующими на злоупотребления властей, являются неправительственные организации, деятельность которых во многом зависит от внешнего финансирования. С одной стороны, это даёт ограниченные рычаги влияния на власти. Ведь если бы проблемы, заботящие гражданское общество, не были приняты к сведению Евросоюзом и другими зарубежными партнёрами, то власти их бы полностью проигнорировали (IPN, 9 декабря 2017 г.). С другой стороны, хотя совместное давление гражданского общества и европейских институтов и способно влиять на поведение властей (как в случае с попыткой декриминализации экономических преступлений), оно имеет и такие неблагоприятные последствия, как утрата гражданами инстинкта активной гражданственности, столь заметного у грузин.

Существует ряд причин, способствующих сохранению низкого уровня проявления гражданственности у молдаван в иных случаях, чем политические протесты. Во-первых, сохраняется тенденция активной миграции населения, как на неопределённый срок, так и навсегда. (См. Таблицы 1 и 2). Когда отъезд из страны является альтернативой, исчезает потребность и стимул реагировать на неблагоприятные действия/бездействие властей и предотвращать их.

Таблица 1. За последние 6 месяцев сколько человек из Вашей семьи уехали на работу за границу? (Ноябрь 2014 г., %)

Источник: ipp.md

Таблица 2. Если бы у Вас была возможность покинуть Республику Молдова, как бы Вы поступили? (%)

Источник: ipp.md

Во-вторых, пассивность молдавских граждан проистекает из относительно дешёвой и быстрой возможности получить паспорт страны Евросоюза (Румынии, Болгарии). Около 500 тысяч молдавских граждан уже обладают румынскими документами, удостоверяющими личность (по неофициальным данным). Это не только способствует эмиграции, но и создаёт альтернативную повестку дня для молдавских граждан. В результате снижается склонность к тому, чтобы проявлять интерес к социальным процессам в стране и прилагать усилия для исправления решений центральных и местных властей.

Третий важный аспект, влияющий на способность и желание молдаван организовывать социальные протесты – это отсутствие предыдущего собственного позитивного опыта. В отличии от грузин, у которых есть опыт Революции роз и большого числа социальных протестов с чёткими уступками со стороны властей, у граждан Молдовы имеется опыт протестов апреля 2009 года, завершившихся запугиванием и преследованиями демонстрантов и очень немногими действиями по реабилитации жертв преследований. После 2009 года все крупные акции протеста в Молдове имели политическую повестку дня, даже если они и были сопряжены с участием ряда представителей гражданского общества (запуск Платформы „Достоинство и правда”, антиправительственные протесты в связи с кражей миллиарда или организацией референдума об изменении Конституции, митинги против введения смешанной избирательной системы).

Этот дефицит жёсткой реакции граждан и быстрой социальной мобилизации поощряет власти проверять демократические институты на прочность даже в период европейской интеграции. Пока молдавские граждане больше полагаются на условия, предъявляемые европейскими институтами властям страны, чем на собственную способность влиять на власти в интересах общества.

Вместо заключения...

Социальные протесты превращаются в грузинский modus vivendi, демонстрирующий их способность быстро мобилизовываться каждый раз, когда действия властей порождают злоупотребления. Хотя Молдова имеет много общего с Грузией, в том числе олигархический фактор и европейскую повестку дня, в отличие от грузин, молдавские граждане сдержанно относятся к организации социальных протестов и к участию в них.

Переоценка внешнего фактора как эффективного рычага давления на власти нейтрализует гражданственность молдаван. А драматический опыт прошлого и наличие альтернативных сценариев жизни за рубежом дополнительно поддерживают пассивность молдавских граждан, которых легче привлечь к участию в протестах политического толка.

Уважение со стороны властей и повышение ответственности тех, кто управляет страной, являются теми целями, которые граждане Молдовы должны достичь собственными усилиями. Применяемые Евросоюзом условия благоприятны для трансформации страны, но они никоим образом не должны подменять собой внутреннюю коллективную способность молдавского общества самостоятельно улучшать отношения между государством и гражданами.

IPN публикует в рубрике Op-Ed материалы авторов извне редакции. Высказанные ими мнения не обязательно совпадают с мнениями редакции.