Анализ IPN, повтор от 02.09.2013 г.: Я знал супружескую пару, которая, несмотря на то, что сыграли  общую свадьбу, всю жизнь прожили под общей крышей, родили и воспитали общих детей,   мужем и женой так и не смогли стать… Я знаю страну,  которая, несмотря на то, что официально все ее документы –   о независимости и суверенитете, в том числе о государственном языке –  в полном порядке, так и не материализовала свой шанс стать обществом, в котором все люди хотят и могут жить вместе бесконфликтно... Одна из главных причин этой фатальной дисгармонии состоит в нефункциональности языковой системы, сложившейся в обществе и семье,  как ячейка-прототип общества. Каждый из нас знает одну или несколько таких супружеских пар, каждый из нас знает, что такой страной является наша страна – Республика Молдова. Члены этой супружеской пары похоронены в разных могилах, а может, и вовсе на разных кладбищах. Какой будет участь этой страны –  Республика Молдова, если и впредь ни  она в целом, ни ее граждане по отдельности не смогут решить этот жизненно важный вопрос?

---

Он и Она

Она – носитель румынского языка, по тем временам „молдавского”, Он  говорил на русском, хотя оба его родителя были молдаванами из крестьян, перебравшиеся в город сразу же после войны.  Такие были времена. Когда решили связать свою судьбу, отлично ладили на русском языке. Она не была ни членом, ни сторонником Народного фронта, когда зарождалось движение молдаван за национальное возрождение.  Но когда родились их дети, задолго до Народного фронта, она и не задумывалась о том, на каком языке сказать им первые слова, петь колыбельную, ласкать и молиться о них Всевышнему – на румынском.  Это не был сознательный акт национализма.  Это был инстинктивный порыв, подспудный страх, что наступит день, когда она будет говорить с собственными детьми на разных языках.  Что повторится ситуация, сложившаяся в семье ее мужа, где родители плохо владели русским языком,  ставшим родным для их сына. Она чувствовала, что именно в этом крылась одна из причин не совсем теплых отношений в семье ее новых родственников. Этот же порыв подсказал ей отдать детей в молдавские садики и школы, что по тем временам  было не так просто сделать. Когда настали новые времена и языковые предпочтения изменились, кто-то из его родни, чиновник довольно высокого ранга, в доме которого говорили на русском, спросил ее: „Откуда ты знала задолго до этого, что времена изменятся”?  Она не знала да и знать не могла. Хотела, чтобы в доме было тепло, хотела семьи.

Вначале Он учил румынский вместе с детьми.  Но со временем что-то разладилось, и Он потерял интерес к румынскому. И так сложилось, что с детьми она говорила на румынском, а с мужем – на русском.  Дети говорили с матерью и между собой на румынском, с отцом – на русском. Той толики  румынского, что он освоил в молодости, оказалось недостаточно для достаточного общения.

Румынский и Русский

В первые годы супружества они ходили вместе на концерты и спектакли на обоих языках. Его друзья, русскоговорящие, в основном, и ее друзья, румыноговорящие,  вошли в их семью на правах общих друзей. Но очень скоро один из супругов потерял интерес  к концертам и спектаклям на румынском языке, а заодно и к румыноговорящим друзьям, так как не понимал их языка. Некоторое время продолжали посещать вместе концерты, спектакли на русском языке, встречаться с русскоговорящими друзьями.  Но со временем что-то сломалось, и они перестали принимать кого-либо вместе. По отдельности тоже перестали ходить куда-то, разве что иногда, спорадично и все реже, с друзьями, которых становилось все меньше. Но встречи происходили не в их доме, а где-то на стороне, и по другим случаям, не связанным с их семьей.

Постепенно и незаметно, один из них перестал ходить на родительские собрания в детсадах и школах детей, потому что не понимал языка. Общих интересов становилось все меньше, и в один далеко не прекрасный день каждый их них почувствовал себя чужим в их общем  доме. Забота и любовь к детям – единственное, что их еще связывало, но со временем оказалось, что и эту заботу, и эту любовь каждый понимает во многом по-разному.

Жизнь и Смерть

Ради детей они оставались вместе долгие годы. А когда поняли, что образное выражение поэта „две сломанные игрушки” относится непосредственно к ним, менять что-то было уже поздно. Но и в старости существенной опорой друг для друга так и не стали, жили рядом, как чужие. Говорят, кто-то из них – а может, и оба? –   завещал похоронить его отдельно от другого, а может, и вовсе на другом кладбище…

Разумеется, такая участь была предопределена и другими причинами, не только языкового порядка. Но это разноязычье сыграло решающую роль  в неспособности двух людей найти общий язык. Была ли альтернатива этой ситуации? Как минимум, две; но и как максимум две.  Первая альтернатива: Она приносит в жертву свой язык, принимая русский  как единственный „рабочий” в семье. Если бы все осталось по-прежнему, если бы Советский Союз удержался на ногах, пострадала бы мать, а дети оказались бы в выигрыше, в частности, они могли рассчитывать на более быстрое продвижение наверх по иерархической лестнице. Что касается других потерь, их вряд ли кто-то осознал бы, потому что СССР продолжал бы оставаться закрытым обществом, где не было потребности в многоязычии – и это было бы главным условием для существования СССР. Но времена изменились, и востребованность языков тоже изменилась. Знание двух и более языков  открыло перед детьми более широкие возможности, это оказалось серьезной инвестицией, богатое приданное от матери. Вторая альтернатива: Он принимает и Ее язык в качестве „рабочего” в семье, но это потребовало бы серьезных дополнительных усилий и дополнительного понимания.  В этом случае в  выигрыше оказались бы абсолютно все. Это касается и всех членов этого общества, всех граждан этой страны. Но этого не случилось …

-----------------------------------

Многие преходящие мега-категории, две константные

На каждом историческом этапе в независимой Республике  Молдова существовали лишь несколько социальных мега-групп. Во-первых, под влиянием тектонических движений в  Советском Союзе,   существовали просоветские и антисоветские группы. Затем шли националисты и интернационалисты,  унионисты и статалисты, коммунисты и антикоммунисты. Сегодня существуют богатые/зажиточные и бедные, профилируется новая категория – сторонники Запада и сторонники Востока. Но во все времена  и при всех обстоятельствах константно, к сожалению, существовали и другие две социальные мега-категории: румыно/молдоязычные  и русскоязычные. Это две ярко выраженные категории, которые на каждом историческом этапе накладывали глубокий отпечаток на вышеперечисленные социальные группы. Сделайте сами этот простой анализ и поймете, за кого „болеет” каждая из этих двух категорий по языковому критерию, когда речь заходит о „тандемах” по другим меркам.

Румынский – демаркационная линия в обществе

Иными словами, вольно или невольно румынский язык, как социальный инструмент, проводит демаркационную линию между ценностями и выбором различных социальных групп в Республике Молдова, которые, в той или иной формуле, в общем итоге сводится к двум: говорящие на румынском языке и говорящие на русском.

Численная пропорция и отношения между этими категориями меняются каким-то образом, но слишком медленно и слишком незначительно, чтобы надеяться на то, что в обозримом будущем все население Молдовы будет разделять общий выбор и общие ценности, в частности, в главных вопросах, каковым является, например, вектор развития страны. Специалисты –  отличные, кстати, и очень заинтересованные в том, что они делают – Дома Румынского языка в столице сообщили на днях для  IPN, что за последний  год румынский язык у них учили 250 человек – цифра большая, по их мнению.  Предположим, что в год общее число изучающих румынский язык может быть в 4-5 раза выше за счет других курсов в столице и иных городах. Сколько лет и сколько поколений понадобится для того, чтобы лингвистическая ситуация значительно изменилась и, соответственно, изменилась ситуация по стране в целом? И это после 22 лет независимости и 24 лет государственного языка?  Не говоря уже о том, что и многие из тех, кто владеет языком, избегает пользоваться им на людях по причинам, понять которые пытаюсь не один год. Как правило,  носители румынского языка в подавляющем большинстве знают и, как и раньше, готовы  говорить на русском, пусть иногда и коряво. Таким образом, румынский язык в Республике Молдова – самый значительный объединяющий элемент в обществе; но он же, румынский язык, является самым значительным разъединяющим элементом.

Параллельные миры Молдовы

Да, в целом ситуация румынского языка изменилась. В обществнных местах, в госучреждениях чаще звучит хороший литературный  румынский язык. Но это в основном благодаря носителям румынского/молдавского языка, их способностям к совершенствованию в этой области. И меньше благодаря нашим русскоязычным соотечественникам.

С лингвистической точки зрения, соответственно, со всех остальных точках зрения страна продолжает жить в параллельных мирах, рискующих никогда не пересечься.

К большому сожалению, по случаю праздников Независимости и Языка на Площадь Великого Национального собрания пришли представители только одной социальной категории – румыноязычной. И так происходит каждый год.  Страшно даже подумать о мотивах такого состояния дел и о возможных последствиях для Республики Молдова, для всех нас, кому судьба определила жить вместе. Страх подпитывается убеждением, что  лингвистическая ситуация, которая сложилась на данный момент, которая существовала прежде и будет существовать впредь, свидетельствует о наличии тлеющего конфликта  в Республике Молдова, аналогично приднестровского.  Но этот вероятный конфликт  гнездится гораздо глубже в каждом из нас, в наших семьях. Потому что любое общество, любая страна – это не что иное, как семья, в более мелком масштабе. И никаких шансов выжить у такого общества нет, кроме как руководствуясь, в общих чертах, правилами сосуществования в семье. Как показывает опыт,  для семьи, в конечном итоге, есть выбор: могилы на разных кладбищах. А какой выход есть для страны, для общества, где нет понимания?

Экономические стимулы и инстинкт самосохранения

В анализе „Бомба с кумулятивным эффектом или Сколько государственных языков необходимы Республике Молдова?”, опубликованном  4 октября  2010 года,  я предлагал применять экономические рычаги в качестве стимула для желающих учить румынский язык.  Я остаюсь при своем мнении в этом вопросе и по-прежнему убежден, что государству принадлежит большая ответственность в этом смысле. Но очень хотелось бы, чтобы и вторая категория – русскоязычная – поняла, что тлеющий огонь либо тухнет, либо  пожирает все вокруг.  Или у них есть запасная страна, куда переметнутся в случае, если Молдова вновь разгорится?

Я знал супружескую пару… Знаю страну, которая рискует так и не стать обществом…

Post-Scriptum

Дети Его и Ее выросли, каждый из них хорошо владеет, на профессиональном уровне, двумя-тремя языками. У каждого уже своя семья.   Судьбу свою каждый из них связал с русскоговорящим супругом. В семье одного из них больше говорят на румынском, у них сложился общий и довольно широкий  круг друзей и интересов.  В семье второго начинает  вырисовываться ситуация Ее и Его…

Валериу Василикэ, IPN