„Мы ожидаем, что молдавские власти примут адекватные меры в целях обеспечения соблюдения результатов выборов примара Кишинёва, признанных национальными и международными наблюдателями и отражающих волю избирателей...”.
---

Молдавское общество вступило в фазу значительной нестабильности, конечный итог которой пока сложно предсказать. Формальной причиной является признание недействительными результатов выборов генпримара муниципия Кишинёв, вызвавшее жёсткую реакцию не только внутри страны, но и за её пределами. Соответственно, последствия нынешнего политического кризиса могут иметь как внутреннюю, так и внешнюю составляющую.

В основе нынешнего политического кризиса лежит причина, не имеющая прецедентов в истории страны – признание недействительными голосов примерно 250 тысяч избирателей, а также тот весьма редкий формат, когда две из, как минимум, трёх сторон конфликта явным образом не участвовали в обсуждении спорного вопроса о непризнании результатов выборов. По крайней мере, на первом этапе. Это, вероятно, должно означать, что они не признают свою причастность, в которой их обвиняет третья сторона. Кто, всё же, является истинными субъектами нынешнего кризиса, и какова роль каждого из них? Какие цели они могут последовать?

Правосудие: мужественное или несоразмерное?

Роль инициатора кризиса сыграло молдавское правосудие, или, говоря точнее, группа судей, одобривших непризнание результатов выборов в трёх судебных инстанциях, пока это решение не обрело статус окончательного. Заслуживает всяческого уважения позиция, сформулированная (лишь) вчера в социальной сети судьёй первой инстанции Родикой Бердило, которая, по её словам, выполнила свой долг „как того требует закон”, „независимо от какого-либо влияния извне”, основываясь на ключевом слове „никакой” в рамках правового положения, гласящего, что „в день выборов и за день до их проведения не допускается никакой электоральной агитации”. Вот только абсолютное большинство отечественных экспертов и иностранных официальных лиц, озвучивших свою позицию в связи с этой экстраординарной ситуацией, не разделяют уверенности этой судьи и последовавших её примеру коллег относительно того, что то, что вменяют в вину двум участникам выборов, действительно являлось электоральной агитацией, а не призывом к гражданам осуществить своё конституционное право голоса. И то, каким способом судьи рассчитали воздействие того, что они сочли „электоральной агитацией”, на результаты выборов, вызывает слишком много сомнений для столь экстраординарного случая, как этот. Впрочем, ни судья Бердило, ни её коллеги по Суду муниципия Кишинёв сектора Центр, выступившие в её защиту, не разъяснили в своих постах на Фэйсбуке, как они произвели расчёты влияния Фэйсбука на  результаты выборов. Их послание носит явно  выраженный эмоциональный и декларативный характер. Впрочем, ни в этом, ни в других официальных заявлениях никто не попытался ответить на вопрос, имеем ли мы дело с актом беспрецедентно мужественного профессионализма судебной системы или со столь же беспрецедентным несоразмерным применением закона в случае административного нарушения, наказуемого штрафом в менее чем сто долларов?

Позиция судей была бы сегодня гораздо более понятна, если бы на протяжении всей вереницы заседаний, посвящённых (не-)признанию  результатов выборов, был бы обеспечен публичный характер работы, хотя бы для прессы, однако этого не произошло. Почему, если всё чисто и законно? Диапазон „ обоснованных подозрений” может включать в себя (но не ограничиваться ими) следующие варианты:
- чтобы не раскрывать некие государственные тайны или тайны следствия;
- чтобы оградить столь важное дело от излишней суеты;
- чтобы скрыть уровень профессиональной подготовки, недостаточный для расследования столь беспрецедентно серьёзных и сложных дел;
- чтобы не допустить огласку наличия политического заказа, о котором настойчиво говорят, и не только в этом случае...

Вызывает недоумение и тот факт, что судейская гильдия, в том числе регулирующие и саморегулятивные судебные инстанции, не проявила беспокойства, не отреагировала ни на одном из этапов рассмотрения дела, имея в своём распоряжении столь много фактического и аналитического материала, предоставленного самыми разными внутренними и внешними источниками. Складывается впечатление, что и немногие реакции отдельных судей появились вчера лишь потому, что их имена появились в списке требований протестующих: „Отставка и уголовное преследование председателя Высшей судебной палаты и других судей, ответственных за неправомерные решения об аннулировании выборов: Луизы Гафтон, Виктора Бурдух, Влада Клима, Екатерины Паланчук, Аллы Малый, Валентина Ластавецки, Родики Бердило”.

Власть умыла руки?

И власти страны, ещё один реальный или декларируемый участник кризиса, разразившегося в результате признания выборов недействительными, неоправданно малое число раз публично высказались по поводу этой беспрецедентной темы: несколько мимолётных заявлений пресс-секретаря ДПМ, сделанных по просьбе журналистов; оценка, озвученная премьером на заседании правительства; пост председателя парламента в социальной сети; интервью лидера ДПМ Влада Плахотнюка в газете „Timpul” и, в общем, всё. Ничего того, что можно было бы рассматривать в качестве официальной позиции властей или главной правящей партии. Случайно или нет, именно в наиболее жаркий период, связанный с непризнанием выборов, Демпартия прервала череду своих еженедельных совещаний, обязательных на протяжении очень долгого времени, на которых принимаются и обнародуются наиболее важные решения, связанные с жизнью общества и деятельностью властей, включая правительство и парламент.

Быть может, тем самым ДПМ хочет показать, что она не имеет никакого отношения к признанию выборов недействительными, что оппозиция не права, когда обвиняет лидера Демпартии в подчинении себе государственных институтов в целом и судебной системы в частности.

Если то, что хочет сказать ДПМ, правда, было бы хорошо, чтобы она могла и хотела публично ответить на вопрос: почему широко распространённое в обществе ощущение является прямо противоположным, и оно характерно не только для заметных представителей гражданского общества внутри страны, но и практически для всех значимых официальных лиц и учреждений, представляющих партнёров по развитию? Фактически, в течение всего этого периода прозвучало лишь одно заявление в защиту молдавских властей, сделанное депутатом Европарламента Виктором Боштинару. Все остальные, вплоть до самых высоких уровней, включая Комиссию по иностранным делам Европейского парламента, Верховного представителя ЕС по иностранным делам и политике безопасности Федерику Могерини, Комиссара ЕС по вопросам расширения и политики соседства Йоханнеса Хана, госсекретаря США Майка Помпео и многих других, предупредили власти Молдовы либо в связи с политическим вмешательством в отправление правосудия, либо об ответственности властей за функционирование правового государства, за качество и независимость судебной системы, зафиксированные в Соглашении об ассоциации с ЕС, либо о двух этих аспектах сразу.

В этой ситуации власть предпочла не вмешиваться, не реагировать, ссылаясь на независимость правосудия. Хотя совсем недавно она сочла возможным и необходимым вмешаться в деятельность другого независимого органа – Национального агентства по регулированию в энергетике, найдя подходящие для этого инструменты. Именно в результате вмешательства властей рост цен на нефтепродукты был остановлен. Инцидент с выборами затрагивает интересы населения в гораздо большей степени, но здесь власти не вмешались.

На этот раз власти избрали тактику „умывания рук”, в том числе в отношениях с внешними партнёрами, по примеру одного исторического персонажа, известного своим поступком, совершённым более двух тысяч лет назад. На этот раз жертвой, похоже, оказалось „народное волеизъявление”.

Почему власть может избрать данную тактику:
- Чтобы дать дополнительную возможность заявить о себе правой проевропейской оппозиции, с которой она, по её словам, хочет создать правящую коалицию после парламентских выборов, предстоящих в конце этого года;
- Чтобы не дать доступа „не идущей на сотрудничество” оппозиции к ресурсам влияния, которые открывает перед нею должность генпримара наиболее важного населённого пункта страны;
- Чтобы исчерпать силы этой оппозиции посредством длительных ресурсозатратных действий, в перспективе грядущих парламентских выборов;
- Чтобы использовать протестированную сейчас в судебных инстанциях схему для обеспечения максимально выгодных для себя результатов на предстоящих выборах;
- Могут быть и другие цели, которые станут известны со временем.

Преимущества и риски Движения сопротивления

Политическая оппозиция была вынуждена реагировать так, как она это сделала. Но это очень напоминает заглатывание наживки. Насколько оппозиция способна распознавать и бороться с не всегда афишируемыми сценариями „рыбака/рыбаков”?

На данном этапе избранная тактика кажется выигрышной, в том числе потому, что она основывается на логике участия человека, в отношении которого была допущена несправедливость, в широком протестном движении, которое получило название „ движения национального сопротивления” и выражается в ясных для нынешних и потенциальных сторонников требованиях:
1. Признание результатов выборов;
2. Отмена смешанной системы;
3. Отставка и уголовное преследование судей, ответственных за неправомерные решения об отмене выборов.

Дополнение списка требований новыми, помимо утверждения результатов выборов, может породить дополнительную поддержку, в особенности за счёт второго пункта, за который смогут „уцепиться” партнёры по развитию, до сих пор уязвлённые тем, что молдавские власти открыто не приняли во внимание рекомендации Венецианской комиссии. Если до настоящего времени партнёры по развитию руководствовались принципом „работаем с той властью, которая по факту имеется в стране”, то возможно, что ЕС и США оценят „альтернативное предложение”, открытым текстом сделанное оппозицией в эти дни, как внешним партнёрам, так и молдавскому обществу. Но дистанция от предложения до „покупки” – как „до звёзд”.

Призвав создать новое Движение национального сопротивления, политическая оппозиция вступила в игру, из которой есть только два выхода: полная победа или полное и окончательное поражение. Имеющийся к настоящему времени опыт даёт ей меньше надежд на победу, если принять в расчёт разнообразные возможности её оппонента или оппонентов. Но, всё же, эти надежды есть, и победа Андрея Нэстасе на выборах в Кишинёве является в этом смысле важным доказательством.

Но самым главным противником оппозиции в её стремлении сместить акцент с политических партий на широкое движение общенационального уровня могут оказаться не столько политические оппоненты (с поддержкой со стороны государственных институтов или без неё), сколько её собственный опыт и способность сплотить своих сторонников. Например, она должна дать оценку и обнародовать, с возможным признанием собственной вины, причины спада протестного движения 2015–2016 годов. Также оппозиции необходимо продемонстрировать свою способность заменить или дополнить уличный протестный месседж, безоговорочно поддерживаемый частью её сторонников, более глубоким месседжем, основанным на анализе и аргументах, одобряемым несколько более подготовленными слоями общества, а также неопределившимися. В качестве подходящего образца может послужить демонстрация ряда реальных доказательств захвата государственных институтов, в том числе судебной системы, людьми, которых в этом постоянно и широко обвиняют. Без этих и других корректив широкое протестное движение может вновь „выдохнуться”, что будет означать политическую смерть оппозиционных партий, которые сегодня находятся в центре протестной деятельности и желают стать альтернативой нынешним властям.

Цели оппозиции более ясны, нежели рассмотренные ранее цели судебной системы и властей страны. На данный момент они совпадают с тремя вышеуказанными требованиями, к которым логично добавляются свержение нынешнего руководства и приход к власти в стране.

Впрочем, конечная цель властей является точно такой же: убрать с дороги оппозицию, препятствующую их намерению сохранить и укрепить свою власть в Молдове.

„А что делать с волеизъявлением...?”

В этом смысле все три стороны, участвующие в нынешнем политическом кризисе, могут иметь перед собой в качестве ориентира последний, в хронологическом смысле, призыв из Декларации Могерини–Хан: „Мы ожидаем, что молдавские власти примут адекватные меры в целях обеспечения соблюдения результатов выборов примара Кишинёва, признанных национальными и международными наблюдателями и отражающих волю избирателей...”.

Валериу Василикэ, IPN