 |
|
| Дионис Ченуша | |
Ближе к концу 2014 года словосочетание „захваченное государство” стало своего рода брендом в нашей стране. Внепарламентская оппозиция регулярно использовало эту формулировку для того, чтобы охарактеризовать плохое качество управления и проникновение темных интересов в акт правления. Внешние партнеры по развитию, с очень небольшими исключениями, использовали более завуалированные формулировки, когда говорили о „захваченном государстве” в Молдове для того чтобы избежать прямой конфронтации с молдавскими властями, что неизбежно навредило бы диалогу. Таким образом, они использовали в качестве эквивалента формулировку „чрезмерная политизация учреждений”.
Идея захваченного государства была ассимилирована общественным мнением еще быстрее на фоне кризиса в банковской системе, разразившегося в конце 2014 года. Благодаря этому выражение стало чрезвычайно популярным жаргоном среди отечественных журналистов. С явлением „захваченного государства” была связана и другая преступная деятельность периода так называемых про-европейских (2009-2016) правительств, дополнительно к банковским мошенничествам.
Как правило, захват государства в Молдове приписывается только лидеру Демократической партии, противоречивому бизнесмену Владимиру Плахотнюку. Противники прозвали его „кукловодом”, обвиняя в соучастии в захвате государства. Именно поэтому, протесты, организованные проевропейской и пророссийской оппозицией (RFI, октябрь 2015 года) на протяжении 2015-2016 годов были направлены, в первую очередь, против Владимира Плахотнюка. О вмешательстве „кукловода” говорил и экс-премьер Влад Филат в своем последнем выступлении в парламенте перед тем, как был арестован в октябре 2015 года.
В ходе ожесточенной борьбы между различными политическими лагерями понятие „захваченное государство” максимально сжали и часто начали применять в неуместных ситуациях или приписывать исключительно Владимиру Плахотнюку. Многие журналисты и политики используют его ошибочно, искажая его первоначальный смысл.
Что на самом деле означает „захваченное государство”?
Более полное и аргументированное объяснение явлению захваченного государства дал Международный валютный фонд. Согласно этому определению, захваченное государство это современная форма коррупции, которая встречается преимущественно в странах с переходной экономикой. В этих странах олигархические группы, как правило, вмешиваются в государственные дела (публичные политики), и даже диктуют новые правила/законы для преумножения своих экономических выгод. Согласно оценкам МВФ и ЕБРР от конца 90-х годов, Молдова находится среди самых захваченных государств, после Азербайджана (CIDOB, Март 2016 года), опередив Россию и Украину. В рамках этих оценок было измерено восприятие бизнес-среды из бывших советских стран Европы и Центральной Азии, в том числе из бывшей Югославии и стран бывшего социалистического лагеря.
Итак, Молдова, это далеко не единственная страна, где встречаются элементы захваченного государства. В основном, это явление заметно в странах, которые завоевали относительно недавно независимость, где политическая коррупция сильнее, чем демократические институты (выборы, правовые государства, и др.), находящихся в медленном процессе становления.
Тем не менее, Молдова отличается от других стран. Это связано с тем, что наиболее важные политические решения принимаются одной группой интересов, ассоциированной, как правило, с захваченным государством. Таким образом, отсутствует конкуренция между различными олигархическими группами, а так же заметное их разделение от государства.
Когда появилось „захваченное государство” в Молдове?
Данные МВФ и ЕБРР очень ясно показывают, что феномен „захваченного государства” не появился одновременно с/или из-за Владимира Плахотнюка, а является следствием неудачного перехода к действительно функциональному демократическому государству. Другими словами, эта форма коррупции, когда олигархические группы роднятся, а впоследствии контролируют политику, существовала в Молдове до банковского кризиса. Захваченное государство характеризовало как власть коммунистов (2001-2009 годы), так и коалицию под тандемом Филата-Плахотнюка (июль 2009-октябрь 2015 года). (IPN, Октябрь 2016 года).
Захваченное государство в период правления, в основном одиночного, ДПМ и, соответственно, Владимира Плахотнюка, отличается, однако, от всего, что предшествовало 2015 году.
С одной стороны, в отличие от Воронина, Плахотнюк появился не из обычных политических систем. Он пришел в политику после того, как выжил в естественном отборе в 90-х годах, когда многие бизнесмены соприкасались с преступным или полу-криминальным миром.
С другой стороны, после того, как окончательно исчез бенефициар феномена захваченного государства Влад Филат (в 2015 году), механизм принятия решений в государстве перешел полностью к Владимиру Плахотнюку, и автоматически ДПМ и другим „политическим спутникам”. Массовая концентрация политической власти в государстве в руки одного актера привела к тому, что феномен „захваченного государства” в Молдове достиг больших высот, угрожая развитию демократических институтов и провоцируя политическую дестабилизацию.
Почему внешние партнеры не используют термин „захваченное государство”?
Впервые о захвате государства в Молдове написал генеральный секретарь Совета Европы Турбьёрн Ягланд в статье, опубликованной в The New York Times в августе 2015 года. Европейский представитель очень ясно написал, что захваченное государство нужно вернуть гражданам, отметив очень серьезные последствия молдавской коррупции.
Впервые такой высокопоставленный человек говорил о Молдове в таких выражениях. То, что последовало, было косвенным анализом феномена захваченного государства через требования, связанные с деполитизацией государственных учреждений. Таким образом, согласно февральским выводам Совета ЕС 2016 года, политизация учреждений была включена в ряд проблем, которых правительство Павла Филипа должно было решить с целью возобновления помощи Евросоюза для Молдовы. Представитель Европейской комиссии заявил в том же году, что необходимо устранить политизацию учреждений. (IPN, Октябрь 2016 года).
Тем не менее, западные представители проявляют строгость по отношению к захваченному государству в Молдове только в неофициальных дискуссиях. Они стараются избегать открытых противостояний с Кишиневом. Они все чаще и настойчивее требуют деполитизировать учреждения, но пока не диктуют строгих условий, связанных с внешней финансовой помощью.
Вместо заключения...
Захват государства в Молдове не должно рассматриваться строго через призму нахождения ДПМ и Плахотнюка у власти. Они представляют симптомы и причины демократической системы, страдающей из-за серьезных проблем.
Если не устранить источники этих проблем, существует риск повторения истории, и Владимир Плахотнюк будет заменен кем-то другим, кто имеет аналогичные намерения. Любой механизм, предложенный для демонтажа захваченного государства, должен гарантировать снос системы, созданной Владимиром Плахотнюком, а так же воспрепятствовать любому другому олигарху или группам интересов эксплуатировать недостатки молдавской демократии.
IPN публикует в рубрике Op-Ed материалы авторов извне редакции. Высказанные ими мнения не обязательно совпадают с мнениями редакции.
