Op-Ed
	Россия обеспокоена тем, что Запад, в основном ЕС, все больше проникает в экс-советское пространство, которое она считает своей естественной геополитической средой обитания. С одной стороны, российская сторона хочет уравновесить повышенное влияние ЕС в регионе, а с другой - модернизировать рабочие повестки дня СНГ и Евразийского экономического союза, чтобы соответствовать западной риторике...
Дионис Ченуша, Старший обозреватель

В контексте 30-летия основания Содружества независимых государств, (СНГ) Россия открыто намеревается использовать свои политико-дипломатические возможности для укрепления позиций в пространстве, которое, как привыкла думать, является ее естественной геополитической средой обитания. Продвижение значимости СНГ в постсоветском пространстве, в том числе путем стимулирования евразийской интеграции внутри Евразийского экономического союза, не исчезает из списка приоритетов внешней политики России. Напротив, эта тема вернулась на первый план после того, как московские власти оживили политический режим Владимира Путина через махинации на парламентских выборах, которые состоялись 17-19 сентября 2021 года.

Роль российского фактора в управлении ведущими международными делами (пока) трудно заменить. Участие России, по-видимому, является неизбежным и очень непредсказуемым в различных международных вопросах: от стабилизации цен на природный газ на европейском рынке и ситуации в Ливии до территориального воссоединения Украины и митигирования последствий для региональной безопасности после возвращения талибов к власти в Афганистане. Некоторые критические позиции общего характера всплыли на поверхность (ЕС, сентябрь 2021 года) в связи с качеством парламентских выборов. Тем не менее, среди западных сил не было замечено никаких намерений координации совместной позиции по поводу непризнания нового российского законодательного органа. На фоне молчаливого внешнего принятия российских выборов, режим Путина решительно хочет освежить внешнее оспаривание позиций ЕС-США в постсоветском пространстве. Кроме того, по крайней мере декларативно, Москва берет на себя приоритеты развития, продвигаемые Западом в области цифровой или экологической политики, и переносит их в повестку дня СНГ и Евразийского экономического союза. Таким образом, эти организации могут быть обновлены, по крайней мере относительно приближения к западным стандартам межгосударственного сотрудничества. Несмотря на это, Россия использовала декларацию, посвященную 30-летию функционирования СНГ, для утверждения суверенитета государств в отношении односторонних внешних мер и вмешательств во внутренние дела стран СНГ, сославшись в этом отношении естественно на западные силы.

Постэлекторальная эмансипация России

Несмотря на то, что „окружение Путина” добилось надежного результата на парламентских выборах, средства, применяемые для этого, полностью дискредитировали понятие демократических выборов в России. Укрепление контроля над законодательной властью призвано подпитывать общественное восприятие о непобедимости режима у населения. Кроме того, призвано блокировать проникновение автономных от Кремля политических элементов в систему принятия решений. Необходимость восстановления баз публичной легитимности объясняет решимость режима в использовании ограничений до и во время выборов в отношении оппозиции, средств массовой информации, местных и международных наблюдателей.

Таким образом, помимо препятствий для несистемной оппозиции или ограничений для независимых средств массовой информации, объявленных „иностранными агентами”, были широко использованы традиционные методы фальсификации. В связи с этим, онлайн-пространство было наводнено информацией о многочисленных случаях использования поддельных бюллетеней для голосования, в том числе представителями комиссий местных избирательных участков, а так же о случаях многократного голосования. В результате, из 450 мандатов в российскую Думу, 72% или 324 мандатов достались партии Путина - „Единой России”. Если бы не смешанное голосование, а выборы прошли бы правильно, тогда голосование по партийному списку принесло бы формированию Путина почти 39% голосов, а коммунистам 24% (Levada-Centre, октябрь 2021 года). Запад однозначно признал, что условия, в которых были проведены выборы, небыли справедливыми (Reuters, сентябрь 2021 года), а представители оппозиции, находящиеся в изгнании, потребовали непризнания выборов. Тем не менее, международные дела слишком сильно связаны с российской внешней политикой. Поэтому, несмотря на выборы в автократическом стиле, лишение российского парламента внешней легитимности может привести к непредвиденным последствиям для ослабленного уже международного контекста, без положительного воздействия на режим Путина.

Три российские точки зрения на западное влияние

Исходя из собственных ограничений, возникающих в отношениях с Западом, начиная с санкций 2014 года, Россия готова поделиться своим собственным примером сопротивления перед лицом внешнего давления. Выживание России в условиях западных санкций было представлено президентом Путиным как ноу-хау, которое может быть передано в случае необходимости другим государствам-членам Евразийского союза (Kremlin.ru, октябрь 2021 года). Распространение российской практики на постсоветское пространство никоим образом не является новым явлением. Например, российское законодательство против ЛГБТ (принятое в 2013 году) послужило источником вдохновения для некоторых консервативных правительств постсоветского пространства, а также некоторых европейских стран. Российская модель противодействия западному влиянию, частично упущенная из виду, представляет собой большой риск для государств Восточного партнерства. Эти страны сталкиваются с демократическими переходами и увязли в реформах по чисто политическим причинам. Кроме того, для большинства реформ необходимы институциональные возможности, а так же людские и финансовые ресурсы, которых недостаёт.

Россия пытается проникнуть в общественное восприятие, в первую очередь в постсоветском пространстве с идеей о том, что „коллективный Запад” хочет установить „демократии извне” с помощью неправительственных и международных организаций, управляемых западными секретными службами (SVR.ru, октябрь 2021 года). В том же духе санкции интерпретируются как инструмент вмешательства, когда компоненты мягкой силы не работают.

Таким образом, использование санкций является первым упреком, которого Москва использует, чтобы дискредитировать продемократические интересы ЕС и США в постсоветском пространстве. Согласно российскому восприятию, суверенитет местных политических и избирательных процессов преобладает над демократическими институтами и правами человека, которые защищает и продвигает Запад. Случай Беларуси широко используется российскими чиновниками для придания веса антизападной критике. На заседании СНГ в Минске министр иностранных дел Сергей Лавров заявил, что санкции, направленные против Беларуси, противоречат „уставу ООН”, а попытки такого рода должны быть „решительно подавлены” (MID.ru, октябрь 2021 года). Российская сторона выразила готовность поддержать белорусские власти и других стратегических партнеров в создании единого фронта против санкций, не одобренных Советом Безопасности ООН. Перед угрозой новой волны санкций, находящейся в процессе доработки по причине облегчения процесса миграции в ЕС, режим Александра Лукашенко хочет использовать потенциал сотрудничества внутри СНГ для снижения воздействия внешнего давления (Belta.by, октябрь 2021 года). Экономические затраты на показ - единственный способ, с помощью которого Минск может выжить перед лицом секторальных санкций, а СНГ и Евразийский союз обеспечивают рынки сбыта и другие жизненно важные ресурсы для более эффективного поглощения социально-экономических потрясений.

Второй мотив для упреков, сформулированный российскими политиками, состоит в том, что ЕС не только оказывает поддержку Украине, но и занимает решительную позицию в отношении прямого участия России в нарушении суверенитета и территориальной целостности Украины. Глава европейской дипломатии Жозеп Боррелль высказал эти возражения в открытой форме в диалоге со своим российским коллегой Лавровым (UE, сентябрь 2021 года). В июне 2021 года ЕС сформулировал основные принципы в отношениях с Россией на основе выборочного сотрудничества, санкций и давления. В них уточняется, что Россия является „частью конфликта” и что она совершает агрессию против Украины (UE, июнь 2021 года). Очень похожие констатации отразились в  Заявлении саммита ЕС-Украина от 12 октября 2021 года, на которые, однако, Сергей Лавров отреагировал бурно. Он обвинил ЕС в том, что открыто назвал Россию, которая в качестве стороны конфликта обязана внедрять Минские соглашения, „агрессором” (MID.ru, октябрь 2021 года). На самом деле раздражение России, похоже, вызвано тем, что ЕС практически полностью синхронизировал свою публичную риторику с Киевом, что выгодно Украине в „Нормандском формате”, в котором Франция и Германия играют нейтральную роль. Поскольку европейское видение совпадает с видением правительств экс-советского пространства, ЕС укрепляет свою местную легитимность, а Россия теряет ее.

Третья точка зрения, посредством которой Москва смотрит на ЕС и упрекает его за влияние на регион, касается степени независимости проевропейских правительств в постсоветском пространстве при реализации автономной внешней политики. В этом контексте Лавров считает, что неприязнь президента Молдовы Майи Санду к России обусловлена тем, что европейские политические деятели дистанционно управляют молдавской внешней политикой (MID.ru, октябрь 2021 года). Активные контакты между Кишиневом и Брюсселем, усиленные после досрочных выборов 2021 года (IPN, октябрь 2021 года), на фоне индифферентности кишиневского президента к взаимодействию с Кремлем, создают некое разочарование среди российских чиновников. Несмотря на то, что начала свой мандат в декабре 2020 года, президент Санду не уделила приоритетное внимание выяснению отношений с Россией, которые после пророссийского президента Игоря Додона остались в напряжении. Недавно премьер-министр Наталья Гаврилицэ дала понять, что Молдова по-прежнему заинтересована в Соглашении о свободной торговле в СНГ, которое, однако, должно быть действительно функциональным. Министр иностранных дел Нику Попеску должен отправиться в Москву в ноябре, чтобы начать подготовку к реанимации двустороннего диалога, но основной проблемой, которая напрягает двусторонний диалог, является контракт на приобретение природного газа. Молдова полностью зависит от поставок газа из России. Поэтому, если октябрьская цена (790 долларов за тысячу кубометров) сохранится в течение всего холодного периода года, тогда социально-экономическая ситуация в стране будет подорвана до того, как она восстановится после шока, вызванного пандемией. Заявления Лаврова об отсутствии внешней политики автономного Кишинева в отношениях с ЕС можно проанализировать сквозь призму энергетического кризиса, через который проходит страна. Поэтому совсем не исключено, что Москва ожидает прямого участия молдавского президента в переговорах по газовому контракту.

Вместо выводов...

Россия обеспокоена тем, что Запад, в основном ЕС, все больше проникает в экс-советское пространство, которое она считает своей естественной геополитической средой обитания. С одной стороны, российская сторона хочет уравновесить повышенное влияние ЕС в регионе, а с другой - модернизировать рабочие повестки дня СНГ и Евразийского экономического союза, чтобы соответствовать западной риторике (оцифровка, зеленая экономика и т. д.).

Невмешательство во внутренние дела и соблюдение избирательного демократического суверенитета являются главными призывами России против Запада. Запад подвергается критике по крайней мере с трех точек зрения. Россия считает, что Запад использует санкции для изменения режима в результате начала общественного недовольства, ссылаясь на дело Беларуси. В то же время, российская сторона раздражена тем, что Запад, и, в частности, ЕС, не является беспристрастным в решении критических ситуаций на постсоветском пространстве. Поэтому Москва ставит под сомнение безусловную солидарность ЕС с Украиной. И последнее, но не менее важное: Россия обвиняет ЕС (меньше США) в оказании давления на проевропейские правительства Восточной Европы, что мешает им развивать конструктивный диалог с российской стороной, ссылаясь на Молдову.

Как главный экспонент западного влияния в регионе, ЕС должен убедиться, что политика санкций совершенствуется для того, чтобы иметь результаты до того, как режим Лукашенко поглотит удары, используя российскую модель адаптации. В отношении Украины и Молдовы европейская солидарность имела бы значительный вес, если бы она включала ускорение процесса интеграции двух стран в европейское энергетическое пространство и снижение российского энергетического господства путем полного внедрения Энергетического пакета 3.

IPN публикует в рубрике Op-Ed материалы авторов извне редакции. Высказанные ими мнения не обязательно совпадают с мнениями редакции.