Пред вступление в ЕС в 2030 году: Западные Балканы и восточное крыло - Украина, Молдова и Грузия. Анализ Диониса Ченуши

 

 
“Для Украины вступление в ЕС имеет экзистенциальный характер, но достижение цели зависит от динамики войны. У Молдовы ограниченные ресурсы, а качество реформ компенсируется геополитической благосклонностью ЕС. Результаты октябрьских выборов в Грузии окажут влияние на диалог с ЕС и, соответственно, на размораживание процесса вступления…”

 

Дионис Ченуша, Старший обозреватель
 

Интеграция кандидатов из Восточного партнерства - Украины, Молдовы и Грузии - является геополитической задачей и целью безопасности, а не просто механическим обоснованием политики расширения ЕС. Такой подход может свидетельствовать о некоторых зарождающихся и секторальных различиях концептуального и практического порядка в методе применения ЕС логики присоединения стран-кандидатов из Западных Балкан и Восточного партнерства.

Концептуально ЕС управляется большинством наднациональных и национальных политических сил, воспринимающих расширение на восток как инвестиции в европейскую безопасность против разрушительной силы России. Это не нашло (пока) отражения в политике расширения ЕС на уровне технических процедур и лишь частично отражено в оценках, содержащихся в главах о внешних отношениях при вступлении (главы 30-31). Аргумент безопасности доминирует также в политическом дискурсе за сценариями будущих волн расширения. Одновременно с этим на практическом и операционном уровне в некоторых случаях ЕС испытывает трудности в проявлении постоянной и безусловной беспристрастности относительно своих требований по вступлению в отношении всех стран-кандидатов. Это проявилось в том, как Брюссель терпимо относится к неприсоединению Сербии к санкциям против России, хотя достаточно жёстко относится к Грузии, где санкции применяются довольно избирательно. Вместо того чтобы одинаково относиться к странам-кандидатам, тем более что как Сербия, так и Грузия управляются элитами, обвиняемыми в подавлении демократических институтов, ЕС готов наказывать Грузию и одобрять поведение сербского правительства. И это происходит вопреки тому, что из всех 10 стран-кандидатов с Россией самые тесные связи имеет Сербия, за которой следует Турция.

Применение любых двойственных стандартов со стороны ЕС может подорвать намерение подготовить страны-кандидаты к волне расширения в 2030 году (Politico, август 2023). Некоторые национальные правительства 10 стран-кандидатов могут прибегнуть к эгоцентричной риторике по поводу европейского членства. Другие могут использовать евроскептический популизм для прикрытия своих неудач в проведении реформ предъявлением обвинений в геополитической благосклонности в отношениях Брюсселя с другими странами-кандидатами. С этой точки зрения, срок 2030 год для нового расширения требует идеального симбиоза между успехом в преобразовании стран-кандидатов и беспристрастной оценкой ЕС, которая создает конкуренцию, основанную на заслугах, а не на геополитических критериях.

(Анти)модель Западных Балкан

В подходе ЕС к расширению блока нет формального географического разделения между Восточным партнерством и кандидатами Западных Балкан, включая Турцию. Хотя сохраняется мнение, что новые кандидаты с Востока активизировали процесс, западнобалканские кандидаты находятся в положении заложников медленных и туманных переговоров о вступлении, скомпрометированных оговорками ЕС, с одной стороны, и застоем в процессах трансформации на местном уровне, с другой. Режим Александра Вучича в Сербии и просербского региона Боснии и Герцеговины подпитывают (анти)модель европейской интеграции на субрегиональном уровне. Вдохновленный балансированием, используемым премьер-министром Венгрии Виктором Орбаном, сербский лидер прибегает к тактике сотрудничества и конфронтации („hedging”), чтобы добиться от Брюсселя терпимого отношения, препятствуя его обусловленности в вопросе доступа к фондам предварительного присоединения.

Взаимозависимость ЕС от сербских литиевых ресурсов и (де)эскалация Белграда в отношении Косово держат Брюссель в состоянии стратегической неопределенности. ЕС намерен сочетать взаимовыгодное партнёрство с Сербией по важнейшим минеральным ресурсам с активизацией диалога о вступлении в ЕС, „зелёным переходом”, с инвестициями в „европейскую стратегическую автономию” и со снижением зависимости от Китая („de-risking”). Главный минус заключается в том, что в ходе этого процесса ЕС добровольно снижает планку политических критериев вступления Сербии в ЕС, которые на данный момент пожертвованы в пользу сербским ресурсам лития. Кроме того, военные действия России против Украины также вынуждают Брюссель проявлять больше осмотрительности в отношении Белграда, чтобы удержать сербско-косовскую напряженность в пределах управляемости. Иными словами, для обеспечения мира на Балканах и во избежание вооруженной нестабильности в двух соседних странах, Брюссель не оказывает чрезмерного давления на режим Вучича. Этому способствует также индивидуальная позиция таких стран-членов, как Франция, которая скорее выдвигает интересы своей военной промышленности на первый план, чем соответствие стран-кандидатов санкционной политике ЕС против России. Преобладание национальных приоритетов проявилось, когда Эммануэль Макрон оправдал в Белграде, что Сербия не имеет никакого обязательства принимать антироссийские санкции, поскольку она является лишь страной-кандидатом.

(Анти)модель, подпитываемая Вучичем в Сербии, если его не затмит позитивная политическая энергия вступления в ЕС на Западных Балканах, сведёт к минимуму возможность того, чтобы следующая волна расширения осуществилась в 2030 году. (Анти)модель развивается в отсутствие какого-либо конкурентоспособного проевропейского проекта среди остальных 5 балканских государств. Наконец, возрождение интереса Турции к политике расширения ЕС увеличивает число стран-кандидатов, желающих установить паритетные отношения с ЕС в процессе присоединения, подрывая традиционную покровительственную роль ("patronizing") Брюсселя по отношению к странам-кандидатам.

Украина, Молдова и Грузия - высокие амбиции против неопределенных шансов на 2030 год

Из 10 стран-кандидатов, заинтересованных в присоединении к ЕС, страны Восточного партнерства являются одними из самых жаждущих (но отнюдь не единственными). Хотя Украина открыла двери политики расширения Европейского Союза Молдове и Грузии, последние имеют преимущество в плане членства из-за своих размеров и отсутствия прямой российской агрессии.

В случае Украины программа вступления в европейский блок связана с послевоенным восстановлением страны, травмированной продолжающейся агрессией России на общественном, политическом и экономическом уровнях. Достижение этой цели всего за 5 лет к 2030 году кажется недосягаемым сроком, поскольку помимо усвоения европейской политики, укрепления правового государства и создания мощной антикоррупционной политики, Киеву необходимо восстановить свою экономику и инфраструктуру, а также вернуть около 4 миллионов украинских беженцев или хотя бы часть из них. Одним из импульсов для более быстрого продвижения к цели вступления в ЕС в 2030 году может стать отсутствие реальной возможности вступления в НАТО, которая будет зависеть от сроков мирных переговоров. На данный момент затягивание войны вообще снижает возможности Украины вступить в ЕС, тем более в 2030 году.

Среди стран, входящих в восточное крыло политики расширения, Молдова располагает наименьшими ресурсами для продвижения в направлении присоединения как в плане компетентных людских ресурсов (эмиграция и другие демографические недостатки), так и финансового капитала (государственный долг, ограниченные прямые инвестиции и т. д.). Только на основе проевропейского правительства задать необходимый темп для ускорения переговоров о вступлении, которые находятся в стадии подготовки, недостаточно. Преимущество Молдовы в том, что ЕС готов принять её по „кипрской модели” (IPN, июль 2023), то есть с последующим присоединением приднестровского региона, если реинтеграция страны не будет осуществлена в срок. Неудачи в проведении ключевых реформ (правосудие, борьба с коррупцией, административная реформа и т. д.) будут не единственной проблемой. Нарушение двусторонних отношений с ЕС из-за избирательных циклов, в частности, президентских выборов 2024 и парламентских 2025 года, может стать другой серьезной проблемой. Такой риск может возникнуть, если отношения между ЕС и Молдовой продолжат оставаться персонализированными и сильно привязанными к политическим представителям нынешней или последующей правящей партии в ущерб процессу присоединения на институциональном уровне.

Серьезные осложнения для вступления к 2030 году вполне реальны для Грузии, если нынешнее правительство („Грузинская мечта”) останется у власти и продолжит чинить препятствия демократическим институтам. Оценки технических достижений в процессе присоединения к ЕС в настоящее время сорваны, так как все процессы приостановлены. ЕС не станет пересматривать свое решение о замораживании статуса кандидата для Грузии до тех пор, пока не прояснятся результаты парламентских выборов от 26 октября 2024 года. В отличие от Молдовы, возможности Грузии для проведения реформ выше, в том числе с финансовой точки зрения. Однако политический диалог между Тбилиси и Брюсселем, а также другими европейскими столицами настолько подорван, что для его возобновления потребуются значительные дипломатические усилия, включая политические изменения в странах-членах ЕС (Германия, Франция и др.). С учётом того, что Украина имеет весомый голос в ЕС, конфликты грузинского правительства с Киевом создают дополнительный негативный шум среди европейских элит, симпатизирующих украинской стороне, относительно заслуг Грузии в открытии переговоров (как Украины и Молдовы).

Вместо выводов...

С другой стороны, страны-кандидаты на вступление из Восточного партнерства проявляют повышенное стремление к вступлению в ЕС ускоренными темпами, ещё не затронутому усталостью от медленного и неопределенного вступления, переживаемому большинством стран Западных Балкан. Программа расширения на 2030 год является чрезвычайно амбициозной как для ЕС, так и для некоторых стран-кандидатов. Всё же Западные Балканы сталкиваются с последствиями (анти)соглашательской модели, продвигаемой режимом Вучича в Сербии при прямом одобрении Брюсселя. Для Украины вступление в ЕС имеет экзистенциальный характер, но достижение цели зависит от динамики войны. У Молдовы ограниченные ресурсы, а качество реформ компенсируется геополитической благосклонностью ЕС. Результаты выборов в Грузии в октябре окажут влияние на диалог с ЕС и, соответственно, на размораживание процесса вступления.
 


 
Дионис Ченуша, Старший обозреватель
Дионис Ченуша является политологом, исследователем в Университете им. Юстуса Либиха в Гисене, выпускником магистратуры по Междисциплинарным политическим исследованиям в Колледже Европы в Варшаве.
Области исследований: Европейская политика добрососедства, отношения ЕС–Молдова, внешняя политика ЕС и России, миграция и энергетическая безопасность. 
Следите за Дионисом Ченуша в Twitter

IPN публикует в рубрике Op-Ed материалы авторов извне редакции. Высказанные ими мнения не обязательно совпадают с мнениями редакции.

You use the ADS Blocker component.
IPN is maintained from advertising.
Support the Free Press! Some features may be blocked, please disable the ADS Blocker component.
Thanks for understanding!
IPN Team.