Op-Ed
	По меньшей мере, шесть критериев полезны при сравнении политических реалий Украины и Молдовы, где правила политической игры очень схожи, хотя масштабы их различны – политизированное правосудие, распространённость политической коррупции и ослабленные институты, отнятые у государства с целью служения олигархическим интересам...
Дионис Ченуша, Старший обозреватель

Масштабы ожиданий от „феномена Зеленского”, хотя уровень их воплощения в жизнь и был позитивным, были слишком амбициозными, чтобы привести к кардинальному преображению политического ландшафта Украины. В той же мере краткий период перемен в Молдове в середине 2019 года (IPN, январь 2020 г.), под влиянием идеалистического правления Майи Санду, не дал возможности укорениться проектам реформ, обещанных в рамках деолигархизации. Отчёт Freedom House за 2020 год свидетельствует скорее о стагнации, нежели о большом прогрессе в обеих вышеупомянутых странах, где всё ещё господствуют политизированное правосудие и сильно выраженное олигархическое влияние. Иначе говоря, „антиолигархическая весна” у восточных соседей ЕС потерпела неудачу (IPN, июль 2019 г.) и, на смену волне спонтанности и нонконформизма, возвращается „рутинная политика”, при которой неформальный и традиционный способы правления гармонично сосуществуют.

„Самое молодое” правительство в истории Украины (112, сентябрь 2019 г.) самораспустилось по указанию и под давлением президента Владимира Зеленского, из-за нерешённости таких системных проблем, как оплата труда шахтёров, контрабанда на границе и др. (President.gov.ua, 4 марта 2020 г.), накопившихся за почти три десятилетия независимости. Президент Украины признал, что достичь положительные результаты во всех областях примерно за 7 месяцев практически невозможно. В любом случае, он сделал выбор в пользу „интровертного” правительства, возглавляемого людьми, привычными к властной вертикали, обладающими инстинктами, необходимыми для лавирования в рамках жёсткого государственного сектора, подверженного множеству комплексов. В этом смысле целью является быстрое и безусловное выполнение самых нереалистичных задач, поставленных президентурой, таких как завершение войны на Донбассе (РБК, 4 марта 2020 г.) и реинтеграция или воссоединение с оккупированными и аннексированными Россией территориями (УНИАН, 6 марта 2020 г.). В то же время, в Молдове президент Игорь Додон оказывает содействие инициативе по реорганизации правительства и введению в его состав представителей Демократической партии (ДПМ), ранее прочно „пришвартованной у причала” олигарха Владимира Плахотнюка. Тем самым президент и Партия социалистов ставят перед собой цели в виде обеспечения „политической стабильности” и „долгосрочного эффективного правления” (Socialistii.md, 4 марта 2020 г.) – в реальности, как минимум, до осенних президентских выборов 2020 года. Распределение министерств между социалистами и Демпартией не нанесёт ущерба „сбалансированной внешней политике” (Realitatea.md, 5 марта 2020 г.), которая крайне удобна для ведения плодотворного диалога с Москвой.

Движение в направлении механических, предсказуемых и контролируемых правительств, пусть и в ущерб собственному авторитету и даже долгосрочности пребывания у власти, свидетельствует о политических событиях с аналогичным уровнем риска, происходящих как в Молдове, так и в Украине. Чрезмерная озабоченность по поводу колеблющейся популярности, дополнительно стимулируемой приближением выборов, преобладает над приоритетом в виде стратегических реформ, необходимых для институционального и отраслевого благоденствия общественных интересов в целом. Стоит изучить некоторые аспекты, разъясняющие логику неустойчивых правительств, сменяющих друг друга на восточных границах ЕС. Эти аспекты позволяют провести некоторые сравнения и выявить различия между двумя странами. Обнаруживаются одержимость централизацией политической власти, скоординированный характер политических изменений, симпатии к „людям из системы” и, не в последнюю очередь, навязчивая идея нормализации отношений с Россией.

Четыре сходства

Монополия на политическую власть. Во-первых, стратегии правящих партий – Партии социалистов и „Слуги народа” – соответствуют повесткам, определённым президентами этих стран – Игорем Додоном и Владимиром Зеленским. Якобы стремясь не вмешиваться во внутрипарламентские дискуссии, оба президента использовали близкие к ним политические партии для переформатирования кабминов. Далёкий от инклюзивности, в силу раздробленности оппозиции, вклад президентов двух стран в общеполитическую динамику демонстрирует их желание (ещё больше) доминировать в процессе принятия решений. Поэтому в Молдове правительство Майи Санду было свергнуто в результате вотума недоверия под руководством социалистов, набравшего 63 голоса из 101 (12 ноября, 2019 г.). Несколько восточнее отставка украинского премьер-министра Алексея Гончарука была поддержана 353 депутатами из 411 присутствовавших в зале (DW, 3 марта 2020 г.). Хотя и добровольная, эта отставка была организована посредством утечек информации (WilsonCenter, 27 февраля 2020 г.). В обоих случаях участие президентов было определяющим.

Срежиссированные политические перемены. Второй точкой соприкосновения является искусственный и скоординированный характер политических процессов, в рамках которых отставке премьеров или свержению правительств предшествует предварительная подготовка к постфактумной ситуации. В Молдове имя нового премьера стало известно общественности на следующий день после выражения вотума недоверия Майе Санду (Agora, 13 ноября 2019 г.), а ещё через день „зелёный свет” получило новое правительство (IPN, 14 ноября 2019 г.). Ещё быстрее развивались события в Украине, где большинство в законодательном органе одобрило прошение об отставке премьер-министра Гончарука 4 марта 2020 года, и тогда же новым главой правительства стал Денис Шмыгаль, сохранивший 6 прежних министров в новом составе правительства, включающем 17 портфелей (KyivPost, 4 марта 2020 г.).

Склонность к „интровертным” правительствам. Третье сходство основывается на убеждении, что „люди из системы” лучше подходят для управления страной, чем люди со стороны. Происхождение из рядов гражданского общества, хотя и способствует легитимации власти, кажется несовместимым с закрытыми системами, в которых централизованный тип принятия решений предпочтительнее либерализованного, плюралистического и, соответственно, многообразного. Так, Игорь Додон обосновал выбор Иона Кику его профессионализмом, дополненным отсутствием каких-либо политических амбиций (Agora, 13 ноября 2019 г.). В любом случае, не следует упускать из виду связи Кику с Демократической партией и другими системными партиями (Партия коммунистов в 2000-х годах). В Украине недовольство эффективностью кабмина Гончарука – начиная от подготовки законопроектов и заканчивая его низким авторитетом на местах – преобладало в риторике Зеленского и его администрации практически с первых же месяцев работы правительства (РБК, 23 декабря 2019 г.). Отсутствие безоговорочной лояльности к Зеленскому, низкая популярность (ниже 35% в феврале 2020 года), а также неспособность работать в ускоренном темпе и в условиях многих объективных ограничений способствовали возврату к услугам „людей из системы”. Хотя, вопреки предвыборным обещаниям, авторитет новых лиц считается недостаточным для управления страной в централизованном стиле, который присущ Зеленскому в Украине. Однако выбор в пользу „людей из системы” вновь выводит на первый план представителей прежних коррумпированных правительств или связанных с олигархами людей. Эти факты очевидны, а президент Зеленский открыто признаёт, что лица, в прошлом работавшие на олигархов, для него приемлемы, поскольку с олигархами невозможно не пересечься, учитывая степень их экономического проникновения – „им принадлежит 70%–80% активов в этой стране” (Интерфакс, 7 марта 2020 г.). Новый премьер Шмыгаль, хотя и участвовал в бизнесе олигарха Рината Ахемтова, работал и в предыдущем правительстве, но в должности министра местного развития. Сохранилось и влияние Арсена Авакова на Министерство внутренних дел. Поддержка со стороны олигарха Игоря Коломойского служит для него подспорьем, а непопулярность в обществе политической коррупции (25 000 подписей – 2 июня 2019 г.) игнорируется. В результате влияние олигархов не только сохраняется, но и существенно расширяется.

Нормализация отношений с Россией. Хотя и по разным причинам, как спроектированное Зеленским правительство, так и правительство за авторством Додона, ставят перед собой цель достигнуть консенсуса с российскими властями (См. статью от сентября 2019 года). Новый премьер-министр Украины Шмыгаль отметил необходимость завершения войны на Донбассе и возвращения Крыма, хотя обе эти темы зависят от решения Москвы. Координируемая Андреем Ермаком внешняя политика, проводимая Администрацией президента Зеленского, в том числе в плане нормализации отношений с Россией, ранее была охарактеризована экс-министром иностранных дел Вадимом Пристайко как „транзакционная” (РБК, 28 февраля 2020 г.). Пристайко остался работать в правительстве, но вместо должности министра иностранных дел он получил портфель вице-премьера по европейской интеграции и был институционально отодвинут в сторону от российского досье и, соответственно, от „Минских соглашений”. Кроме того, восстановление Министерства по реинтеграции территорий, выделенного из состава Министерства по делам ветеранов, вновь породило отголоски спорной „формулы Штайнмайера”  (См. статью от октября 2019 года). В молдавском контексте нормализация диалога с Россией налагается на европейскую интеграцию, а получившаяся смесь называется „сбалансированной внешней политикой”. На практике необходимость достижения геополитического баланса изложена непосредственно в программе правления кабинета Иона Кику (Статья 4, часть 2, стр. 5). Отношения с Россией важны в плане повышения авторитета отечественных политических деятелей, неспособных самостоятельно обеспечить себе популярность, сопоставимую с популярностью российских лидеров (БОМ, декабрь 2019 г.: Владимир Путин – 55% vs. Игорь Додон – 37%). В то же время, из отношений с Россией можно извлечь материальные выгоды в виде кредитов, которые будут выданы Молдове для инфраструктурных проектов – первый транш будет предоставлен этой весной (200 млн. USD), а второй – перед осенними президентскими выборами 2020 года.

Два контраста

Помимо вышеописанных сходств между двумя странами, политические взаимозависимости, сопровождающие смены правительств, имеют и два существенных различия.

Независимый прокурор vs. эффективный прокурор. С одной стороны, в Украине, под прикрытием лишённых конкретики обвинений в неэффективности, Зеленский вынудил Гончарука подать в отставку. Синхронно с этим Рада (263 голоса)  отправила в отставку генпрокурора Руслана Рябошапку (Hromadske, 5 марта 2020 г.). В чём-то обратный порядок событий можно было наблюдать в Молдове. В борьбе за назначение независимого генпрокурора Майя Санду пожертвовала собой в результате инициированного социалистами вотума недоверия (Reuters, ноябрь 2019 г.). В случае обеих стран роль генерального прокурора рассматривается в связи с расследованием и наказанием авторов краж из банковской системы (1 миллиард USD в Молдове и 5 миллиардов – в Украине), за которыми стояли олигархические группировки. В Украине прокурор Рябошапка руководил расследованиями перекачки денег из Приватбанка в офшорные зоны, связанные с бывшим владельцем банка – олигархом Коломойским (ANTAC, март 2020 г.). Недавний прогресс в расследовании уголовного дела о банковском преступлении в Молдове, хотя и косвенно, стал возможен спустя несколько месяцев после свержения кабинета Майи Санду. Под внимательными взглядами внешних партнёров и оппозиции новый генеральный прокурор Александр Стояногло повысил эффективность расследования банковского мошенничества, в частности, дав согласие на задержание и арест бывшего и нынешнего руководства Национального банка (ZDG, 5 марта 2020 г.). Отсутствие препятствий действиям генпрокурора со стороны социалистов и Додона объясняется тем, что в банковских преступлениях замешаны враждебные им или конкурирующие с ними политические игроки.

Двойные стандарты. Ещё одно измерение, отличающее молдавский случай от украинского, заключается в поведении Европейского союза (ЕС) в связи с падениями правительств. Реакция европейцев на падение правительства Майи Санду была немедленной и критической, оно ассоциировалось с тревожными сигналами для всего процесса реформ в стране (EEAS, 12 ноября 2019 г.). Европейские чиновники наказывают социалистов и Правительство Кику скорее за нереализованные ранее реформы, а не за текущие неподобающие действия. В действительности источником недоверия со стороны Евросоюза являются устранение Правительства Майи Санду и геополитические предпочтения социалистов. В то же время, представители ЕС предупредили о намерении сменить „терпение” на „объективную” оценку ситуации (Moldova.org, 20 февраля 2020 г.). Ни на вынужденную отставку Гончарука „по собственному желанию”, ни на отстранение от должности Рябошапки (4–5 марта 2020 года) ЕС никак не отреагировал, хотя он успел прокомментировать (7 марта 2020 года) начало судебного процесса по сбитию авиарейса MH17 (EEAS, 7 марта 2020 г.). Тем не менее, косвенно европейские лидеры попытались воспрепятствовать отставке генерального прокурора путём публичных заявлений об успехе реформы прокуратуры (Интерфакс, 3 марта 2020 г.). Кроме того, в октябре 2019 года делегация ЕС в Киеве присоединилась к западной критике по поводу компрометации реформы юстиции (Korrespondent.net, 17 октября 2019 г.). Представители гражданского общества осудили попытки нереформированных институтов экосистемы правосудия, во главе с Высшим советом юстиции (Вища рада правосуддя) воспрепятствовать созданию и работе механизма оценки судей. Воздержанность ЕС в отношении Украины объясняется несколькими факторами. На внутренней арене европейцы избегают давить на Зеленского, поскольку у них нет других политических партнёров в украинском законодательном органе, монополизированном „Слугой народа”. Во внешнеполитическом плане европейские лидеры не могут позволить ЕС относиться к Украине так же, как и к Молдове, чтобы не отвлечь Зеленского от потенциального смягчения стратегии в отношении России и оккупированных территорий. Позиция ЕС в отношении Украины выглядит двуличной, если держать в поле зрения и Молдову. Отчасти это связано с последствиями „макронизации” отношений между ЕС и Россией (См. статью от 17 февраля 2020 г.), а также с эффективностью различных российских гибридных операций, непрерывно проводимых для подрыва политико-институционального, экономического, общественного и информационного потенциала Запада.

Вместо заключения…

Нестабильные кабмины являются не эпизодической ситуацией, а чёткой тенденцией среди большинства правительств Восточной Европы. Упадок старых партий и рост популярности реакционных партий непрерывно дробят политическую сцену. Поэтому всё большее распространение получают коалиционные правления и политические партнёрства, а риск возникновения нестабильных правительств становится неотъемлемым и неизбежным. Даже в Украине, где Зеленский обладает монополией в законодательной сфере, смена правительств является повседневной реальностью и способом сосуществования политических популистов, „людей из системы” и олигархических интересов.

По меньшей мере, шесть критериев полезны при сравнении политических реалий Украины и Молдовы, где правила политической игры очень схожи, хотя масштабы их различны – политизированное правосудие, распространённость политической коррупции и ослабленные институты, отнятые у государства с целью служения олигархическим интересам.

В настоящее время реформы, проводимые в Молдове и Украине, больше связаны с политическими игроками, чем с коллективной публичной повесткой дня. Поэтому партнёры по развитию выступают в качестве силы более высокого морального уровня, стремящейся уравновесить политических игроков, компрометирующих реформы в таких странах, как Молдова. В то же время, Евросоюз придерживается принципиального прагматизма: он демонстрирует избирательный подход в украинском случае, где после отставки по собственному желанию Гончарука или отставки Рябошапки не прозвучало каких-либо сигналов тревоги. Для адекватного и оперативного реагирования ЕС и другим внешним партнёрам необходимо всеобъемлющее понимание трёхсторонней взаимозависимости между популистами, людьми из системы и олигархическими интересами. Предвидение или, напротив, адаптация к падениям правительств может стать modus operandi agentibus („эффективным образом действий”) в Восточной Европе.

IPN публикует в рубрике Op-Ed материалы авторов извне редакции. Высказанные ими мнения не обязательно совпадают с мнениями редакции.