Чтобы осознать, что нас ожидает в будущем, часто необходимо изучить прошлое. Процедуру подобного рода, в контексте споров, связанных с разработкой, обсуждением и принятием нового Кодекса телевидения и радио, предлагает эксперт в области телерадиовещания Ион Бундуки, исполнительный директор Ассоциации электронной прессы APEL.
---
В области телевидения и радио существует две большие головные боли: несовершенная регулирующая нормативно-правовая база и еще более несовершенная практика ее внедрения.
Белое является черным
Напомним, что первый закон о телевидении и радио принят в июле 1995 года. Не потому, что власти очень уж сильно желали принятия подобного закона. Совет Европы просто-напросто рекомендовал новым независимым государствам использовать средства массовой информации для укрепления демократии, в том числе путем создания общественной службы радио и телевидения. Молдавские власти, которые заявили о демократическом режиме, наверняка, не осознавали важность свободных масс-медиа для демократизации общества, руководствовались, возможно, рекомендациями и приняли Закон о телевидении и радио в спешке.
Хорошая сторона дела состоит в том, что впервые телевидение и радио должны были регулироваться законом, а не правящей партией. Плохая же сторона в том, что закон был несовершенен, а вот „руководящая роль” партии и была (и остается, по сути) то, что власти знают лучше всего, как делать. Практически в каждом законе мы можем обнаружить лексико-семантические образцы, даже в Конституции, а закон, на который мы ссылаемся, не исключение. Вспомним, что, согласно закону, примерно десять лет Государственная компания „ Teleradio-Moldova” именовалась „общественной организацией телерадиовещания”. Это как бы сказали, что белое является черным, своего рода „страусо-верблюд”. Правда, тем же статусом она наделена в реальности и по сегодняшний день, потому, что финансируется как того пожелает правительство. Поменяли знамя, но не того, кто его несет.
Координацию деятельности Компании должен был осуществлять Совет по телерадиовещанию, и, казалось, что телевидение и радио выйдут из-под контроля государства. Но так только казалось. Через два года парламент внес изменения в статью (7(2)), и вернул себе право назначать и отправлять в отставку руководство теле- и радиоканалов, что до тех пор было прерогативой Совета по телерадиовещанию.
Кто еще помнит об „Antena C”?
В Закон о телевидении и радио были внесены изменения более чем 30 раз и довольно серьезные, до такой степени, что после нескольких лет он стал нефункциональным, его положения противоречат друг другу и могут быть истолкованы, как хочешь. Так случилось, что на основании того же закона, например, радио „Antena C” (кто еще помнит о его существовании?), работало несколько лет, затем его деятельность была приостановлена на 70 дней, в течение которых пришлось изменить правовой статус. На основании, утверждаю, того же закона. А то, что в течение 70 дней хорошая радиочастота не функционировала на благо граждан, не интересовало никого. Не думаю, что и сегодня кто-то делал бы из этого проблемы.
Проект, появившийся за ночь, побеждает поект подготовленый средь бела дня
Гражданское общество, обеспокоенное тем, что происходит и с законодательством, и с профильной областью, разработало ряд проектов законов, одновременно с переводом и изданием всех рекомендаций Совета Европы в области СМИ. Проекты законов, однако, стали, по словам председателя Координационного совета по телевидению и радио, „нелетающими пташками”. Так уж принято у нас: власти берут на себя обязательства перед европейскими партнерами, делают громкие заявления, выступают на ТВ и затем забывают об этом. А если кто-то, в данном случае гражданское общество, пытается подставить плечо для выполнения обязательств, то его игнорируют. В 2001-2002 годах был разработан проект закона об общественной организации радио и телевидения. Он был предложен парламенту, и... на второй день появился альтернативный проект. Оба прошли экспертизу Совета Европы. Проект гражданского общества набрал 9 из 10 баллов. Проект властей набрал 1 балл. Парламент принял закон, разработанный властями, который назывался „Закон Республики Молдова об общественной национальной телерадиоорганизации Компания „Телерадио-Молдова”. Это произошло летом 2002 года. Наряду с другими положениями, он обязывал, например, Компанию „ распространять представляющие общественный интерес сообщения, полученные от государственных органов” или „ Компания предоставляет представителям органов публичной власти, по требованию, эфирное время для оперативной передачи официальных сообщений, представляющих общественный интерес”. Бесплатно. Очень скоро в закон вмешались законодатели с рядом поправок, приведших в конце концов к чистке кадров, забастовкам, протестам и через два года – к отмене закона, ставшего мертвой буквой.
Кодекс „белый” и Кодекс „черный”
Весной 2006 года мы проснулись уже не с законом, а с новым проектом Кодекса телевидения и радио. Аналогичный законопроект был разработан и гражданским обществом, но проигнорирован законодателями. Представители гражданского общества в срочном порядке организовали и провели шесть публичных дебатов, в результате которых было выдвинуто более 400 предложений и рекомендаций по улучшению проекта властей. На пять дебатов были приглашены и зарубежные эксперты. Проект Кодекса был изменен примерно на 80% и утвержден парламентом. Несомненно, не были приняты все предложения: они, составившие 65 страниц, остались вне поля зрения законодателей. В соответствии с положениями Кодекса, если вы помните, радио „Antena C” и „EuroTv”, должны были стать частными организациями, а, по сути, партийными. И стали именно партийными, на протяжении многих лет. И эта операция была квалифицирована как „абсолютно законная”.
Один пролежал в ящике с 2011 года, другие „приготовлены” на большом огне
Но вскоре было замечено, что новый закон не решает много старых проблем. Поэтому неудивительно, что вскоре после принятия в Кодекс стали безжалостно вносить поправки. Но в результате поправок он не стал лучше, наоборот. Многократные экспертизы Кодекса четко указали на необходимость разработки нового закона. И он был разработан. В конце весны 2011 года. И передан в профильную парламентскую комиссию. И… был там положен в ящик до весны 2015 года, когда чудом превратился в законодательную инициативу. Тем временем произошла трагедия на востоке Украины, и нас захлестнула волна агрессивной пропаганды. Предусмотрительные законодатели начали в пожарном порядке продумывать защитные меры против пропаганды. И появились проекты законов о внесении поправок в действующий Кодекс. И они проходят экспертизу. Не проходит и года, и в июле текущего года парламент превзошел себя: проголосовал в первом чтении проект нового Кодекса телевидения и радио и... еще два проекта по изменению настоящего Кодекса. Последние два поспешно были извлечены в ходе публичных слушаний и дебатов, чтобы провести голосование и во втором чтении, до того как законодатели уйдут в отпуск. К чему такая спешка? Не знаю, но ситуация подозрительная.
Предыдущие и будущие эффекты аудиовизуальных граблей
Закон от 1995 года исказил профильную область и сузил свободу средств массовой информации. Закон от 2002 года сделал возможным установление цензуры на „Teleradio-Moldova”. Кодекс от 2006 года „поставил на место” достойные медийные учреждения и позволил беспрецедентную концентрацию собственности в аудиовизуальной сфере. А дальнейшая судьба проекта нового Кодекса, пролежавшего шесть лет в ящике, неизвестна. Проекты законов по внесению поправок в действующий кодекс, с заявленной целью противодействовать пропаганде, даже если и будут приняты, не решат ситуацию. Но могут поставить на место еще кого-нибудь…
Мы никогда не были мастерами создания законов, и это объяснимо: до того, как стать независимыми, нужно было только голосовать за законы, написанные другими. Зато мы мастерски разрабатывали постановления партии: одобряем, поддерживаем, выполним! Но эти навыки сыграли и играют с нами злую шутку, когда мы сталкивались и сталкиваемся нос к носу с капризной госпожой по имени Законотворчество. И не знаю, кто и, главным образом, когда сможет поцеловать ее руку, потому что до сих пор власти меняются, а их нравы – нет...
