Op-Ed
	В противном случае возможность импортировать более дешевый российский газ может в любой момент вернуться в список предпочтительных вариантов для политического класса стран Евросоюза и его соседей. Такой сценарий весьма вероятен в том случае, если восстановление экономики после пандемии окажется сорвано негативными социально-экономическими последствиями российской агрессии против Украины...
Дионис Ченуша, Старший обозреватель

Усиление санкций в отношении российской агрессии в Украине и обеспечение энергетической безопасности являются двумя насущными приоритетами Европейского Союза (ЕС), взаимозависимость между которыми в настоящее время продолжает расти. Санкции в отношении российского энергетического сектора являются единственной мерой, имеющейся в распоряжении ЕС и способной истощить финансовые резервы, поддерживающие функционирование российской военной машины в ее борьбе с Украиной, на которую только в апреле ежедневно тратилось около 300 миллионов долларов. Прекращение войны становится главной целью санкций, хотя наказание России за вторжение в Украину, а также замораживание российских финансовых активов за рубежом с целью будущего послевоенного восстановления Украины, тоже имеют огромное значение.

Продовольственный кризис, который усугубляется параличом судоходства через украинские порты (общим количеством 18), вызванным военными действиями России (продолжающимися уже более 90 дней), вынуждает Брюссель изыскивать креативные способы применения наиболее чувствительных санкций в энергетическом секторе. На протяжении практически всего мая ограничение импорта российской нефти оставалось заблокированным по причине возражений Венгрии. В обмен на введение нефтяного эмбарго венгерский премьер-министр Виктор Орбан потребовал до 18 миллиардов евро компенсации. В конце концов, чтобы преодолеть это препятствие, Евросоюз принял решение брать на прицел российскую нефть поэтапно, начав с поставляемой морским путем. Ожидается, что на саммите ЕС от 30–31 мая, в рамках шестого пакета санкций, будут введены новые санкции, в том числе в энергетическом секторе. Если это будет сделано, то введение нефтяного эмбарго против России станет новым шагом к энергетической автономности ЕС.

Кризис санкционной политики в отношении России?

Пока Евросоюз стремился достичь единства по вопросу санкций на российскую нефть, Москва ускорила поиски новых клиентов в Азии, предлагая цены на 30% ниже рыночных (РБК, май 2022 г.). По данным прошлых лет, экспорт нефти по нефтепроводу „Дружба” составлял почти половину объема, экспортируемого морем (1,57 миллиона ​​тонн). Пока федеральному бюджету России удается получать рекордные доходы. В марте этот бюджет увеличился примерно на 35% (или на 55,2 миллиарда долларов), в основном благодаря экспорту нефти и газа. Однако в долгосрочной перспективе добыча нефти на морском шельфе находится под угрозой из-за (вызванных санкциями) оттока прямых иностранных инвестиций и нехватки технологий для освоения шельфовых месторождений.

Хотя ограничения, введенные в рамках первых пяти санкционных пакетов, ударили по российской экономике (IPN, март 2022 г.), они не сумели воспрепятствовать планам Москвы, направленным на подрыв территориальной целостности Украины. В мае Россия начала подготовку к аннексии недавно оккупированных украинских территорий – Херсонской, Запорожской и части Донецкой (Мариуполь) областей. Так, была упрощена процедура выдачи паспортов населению оккупированных территорий, которое фактически является заложниками. Это позволяет России охватить социальными выплатами новых российских граждан в украинских регионах, грубо нарушая суверенитет Украины. Помимо этого подконтрольные российской армии военно-гражданские администрации в Херсонской и Запорожской областях объявили о будущей интеграции этих регионов в состав России, что говорит о намерении повторить крымский прецедент 2014 года. На данном этапе упор сделан на валютном и языковом переходе к российскому рублю и русскому языку соответственно в процессе скрытой экономической интеграции с Россией и „повторной русификации” медийно-образовательного пространства.

Повышение безопасности европейского энергетического сектора является необходимой предпосылкой усиления эффективности санкций против России. Помимо прекращения войны, санкции должны учитывать и развитие ситуации в Украине (принудительную и незаконную интеграцию украинских территорий в состав России), а также ситуацию с продовольственной безопасностью в мире. Таким образом, европейская энергетическая безопасность тесно взаимоувязана с санкциями, потому и первая, и вторые требуют повышенного политического внимания и трансатлантической координации. В обязательном порядке должны быть найдены надежные решения для предупреждения препятствий, подобных тем, которые создала Венгрия в связи с нефтяным эмбарго, или Греция – в отношении морских перевозок российской нефти третьими странами под европейским флагом.

Еще один способ повышения эффективности санкционной политики в отношении России может вытекать из недавних предложений Европейской комиссии о признании незаконными отступления от европейских санкций. В частности, было предложено дополнить положения статьи 83 (1) Договора о ЕС принятием новой директивы, которая включила бы „нарушение санкций” в перечень преступлений против ЕС. В настоящее время статья 83 (1) интерпретирует в качестве преступлений, совершенных против Евросоюза, следующие преступления: терроризм, торговлю людьми, сексуальную эксплуатацию женщин и детей, отмывание денег и т. д. Подобные изменения в европейском законодательстве открывают путь для разработки своеобразных „вторичных санкций”, которые в настоящее время практикуются США в отношении третьих стран, не соблюдающих американские санкции.

Энергетическая автономия ЕС от России: диверсификация ускоряется

Стремясь дать отпор западным санкциям, Россия пользуется зависимостью ЕС от российского экспорта энергоносителей (см. подробности газовых контрактов между странами Евросоюза и Россией). Введение механизма оплаты газа в рублях для стран, входящих в список „недружественных государств”, используется российской стороной в качестве контрсанкции. Этот же инструмент был использован при попытке расколоть внутриевропейское единство в отношении нового пакета энергетических санкций. Риск отключения от поставок газа крайне высок, поэтому ЕС уже разрабатывает „антикризисный план”. Он может предусматривать вплоть до нормирования поставок газа для промышленности на европейском уровне. Кроме того, разрабатывается совместный механизм закупок газа, к которому получат доступ страны-кандидаты с Западных Балкан, а также страны Восточной Европы, имеющие возможность получать газ по уже существующим трубопроводам (Украина и Молдова).

Хотя ЕС и входящие в него страны ищут альтернативные источники, чтобы максимально заместить российский газ, большинство европейских компаний начали платить за газ в соответствии с затребованной Россией новой схемой платежей, придерживаясь рамок, установленных Европейской комиссией. Не подчинившиеся компании были наказаны. Самым недавним примером является прекращение поставок газа в Финляндию, отразившееся на 10% энергопотребления страны. ЕС и США расценили действия России против Финляндии как „энергетический шантаж” (White House, май 2022 г.). Как и Польша с Болгарией (а на днях – и Нидерланды), отключенные в мае от российского газа, Финляндия переориентировалась на альтернативные поставки из стран ЕС и планирует нарастить импорт сжиженного газа. Северная страна рассчитывает на поставки газа с материка по газопроводу Balticconector, идущему из Эстонии (эксплуатируется с 2022 года), а также на поставки с плавучего терминала сжиженного природного газа (СПГ) арендованного у США и доступного во второй половине этого года. Польша замещает российский газ посредством газопровода-интерконнектора с Литвой, первые 65 тысяч тонн сжиженного газа из Техаса поступили в страну в мае. Интерконнектор подсоединен к СПГ-терминалу, управляемому Klaipedos Nafta, который является частью Клайпедского морского порта. До конца 2022 года терминал будет поставлять газ 5 компаниям в Литве, Эстонии и Польше, а в дальнейшем он намерен предлагать свои мощности на основе более долгосрочных контрактов (рассчитанных на 5–10 лет).

Помимо США, обязавшихся в апреле поставить в ЕС около 15 миллиардов кубометров сжиженного газа до конца 2022 года и в дальнейшем ежегодно поставлять по 50 миллиардов кубометров, еще одной страной, фигурирующей в качестве источника импорта газа, является Катар. В 2010 году эмират ежегодно экспортировал около 90 миллиардов м3 сжиженного природного газа, а с 2015 года – по 170 миллиардов кубометров. Около 80% этих объемов предназначались для азиатских стран, однако Катар стремится диверсифицировать свой экспорт сжиженного газа, половина которого может быть перенаправлена ​​на европейский рынок. Уже объявлено об инвестициях в размере почти 30 миллиардов долларов для наращивания производственных мощностей к 2026 году примерно на 40–60%. Германия занялась активным лоббированием закупок сжиженного газа как в Катаре, так и в Сенегале, который совместно с Мавританией контролирует запасы газа объемом около 420 миллиардов м3. Начиная с 2023 года, эта западноафриканская страна будет ежегодно экспортировать около 3,5 миллиарда кубометров сжиженного газа, чего может быть достаточно для замещения порядка 7% российского газа, импортируемого в настоящее время по газопроводам (Euroactiv, май 2022 г.).

Другими крупными игроками на газовом рынке Евросоюза могут стать Турция и Румыния – за счет добычи в Черном море. Турецкое правительство планирует приступить к добыче в 2023 году, на начальном этапе добывая до 10 миллионов кубометров в сутки, с последующим увеличением объемов до 45 миллионов м3. Анкара заявляет о газовых месторождениях объемом 550 миллиардов м3, которых миру хватило бы для потребления на протяжении 45 лет. Румыния также объявила о новых инвестициях румынских компаний Petrom и Romgaz в добычу газа на черноморском шельфе (в периметре Neptun), которую планируется начать в 2026 году (Bloomberg, май 2022 г.).

Наконец, некоторые страны Евросоюза налаживают „газовую дипломатию” на африканском направлении, стремясь заручиться выгодными контрактами, которые могли бы заместить поставки из России. Речь идет об Италии, которой удалось прийти к общему знаменателю с Алжиром на предмет увеличения поставок газа по трубопроводу Transmed. Таким образом, объемы ежегодного газового импорта из этой североафриканской страны в 2023–2024 годах должны достичь 9 миллиардов кубометров. Другие государства, такие как Словакия, делают ставку на экспорт сжиженного газа из Норвегии, который покроет 32% потребностей страны, что позволит снизить нынешнюю зависимость от России примерно на 65%. Непрерывное развитие газопроводов-интерконнекторов является еще одним жизнеспособным вариантом. Так, Греция и Болгария введут в эксплуатацию интерконнектор между двумя странами, чтобы с 1 июля поставлять по Трансадриатическому газопроводу (TANAP) около 1 миллиарда кубометров азербайджанского газа.

Хотя ЕС, похоже, в состоянии уменьшить свою зависимость от российского газа, этот процесс не обходится без политических и экономических издержек иного характера. В их число входит усиление зависимости от политических режимов, несовместимых с европейскими ценностями (правящих в Алжире, Сенегале, Катаре или Азербайджане), что оставляет пятна на репутации. Речь также идет об отказе или отсрочке инициатив по переходу на возобновляемые источники энергии. Крайне важно, чтобы Евросоюз немедленно ускорил „зеленый” переход сразу же после обеспечения достаточной энергетической автономии от России, а также для повышения эффективности санкций, призванных поддержать Украину.

Вместо заключения...

Негативное развитие событий на европейском газовом рынке, находящемся под прямым влиянием российского фактора, подчеркнуло значимость интерконнекторов, СПГ-терминалов и альтернативных трубопроводов, уже действующих или вводимых в эксплуатацию на европейском уровне в средиземноморском и черноморском регионах. Сочетание трех этих типов газовой инфраструктуры является предпосылкой для построения энергетической автономности Евросоюза, которую ни в коем случае не следует путать с энергетической независимостью. Ведь до тех пор, пока ЕС импортирует энергоресурсы (нефть, газ или уголь) из-за рубежа, он зависим в энергетическом плане. Все же, диверсификация источников и маршрутов поставок нефти и газа способствует высокой степени автономности ЕС в его геополитических решениях.

Наконец, рационализация энергопотребления и увеличение производства возобновляемой энергии и водорода необходимы для необратимого снижения энергетической зависимости от России, а также для сокращения выбросов углерода. В противном случае возможность импортировать более дешевый российский газ может в любой момент вернуться в список предпочтительных вариантов для политического класса стран Евросоюза и его соседей. Такой сценарий весьма вероятен в том случае, если восстановление экономики после пандемии окажется сорвано негативными социально-экономическими последствиями российской агрессии против Украины.

IPN публикует в рубрике Op-Ed материалы авторов извне редакции. Высказанные ими мнения не обязательно совпадают с мнениями редакции.