Op-Ed
	Разница между ЕС и Россией заключается в том, что первый хочет реформ и ставит различные условия, а вторая в первую очередь хочет геополитической лояльности....
Дионис Ченуша

Сближение Молдовы с европейским пространством – в политическом и экономическом планах – всегда было осознанным выбором молдавских властей, не навязанным извне. Первые правительства постсоветского периода (1990-е годы), а затем режим Партии коммунистов (2000–2009 годы) и последующие, так называемые проевропейские правительства (2009–2017 годы) сочли приемлемым сближение с ЕС и европейскую интеграцию, прежде всего, из прагматических соображений (экономических), и лишь потом – по политическим причинам.

Вступление в игру политических олигархов изменило проевропейский дискурс, но в невыгодную сторону для тех сил, которые желают видеть европейскую модель функционирования государства в Молдове и в регионе. Всё реже политические партии представительны, и всё чаще они представляют собой сочетание политических технологий, манипулирования общественным мнением и коррумпирования государственных институтов. Поэтому неработоспособность демократий в регионе является первоочередной угрозой для европейской интеграции и главным преимуществом России в плане сохранения её влияния в регионе.

Подозрения в том, что власти стран Восточного партнёрства являются соучастниками или даже авторами преступлений национального или трансграничного уровня (отмывание денег – Молдова, Азербайджан, Украина; покушения на убийство –Молдова, Азербайджан, Украина и т. д.) увеличивают тот скепсис, с которым ЕС уже относится к региону из-за пробуксовки реформ. Но сила и глубина вмешательства ЕС в страны региона не могут превышать уровень общественного одобрения или волю правящих политических партий. Ведь невозможно преобразовать страну в соответствии с европейской моделью, если большинство граждан не уверены, что они этого хотят, или сопротивляются этому процессу. По этой причине включение европейской интеграции в Конституцию Молдовы, предложенное Демократической партией, может иметь скорее отрицательные, нежели положительные последствия для упрочения европейского вектора. На самом деле, для столь масштабных конституционных изменений необходим широкий и всеобъемлющий диалог, о чём заявил и глава Делегации ЕС Петер Михалко (IPN, 3 ноября 2017 года). Подобный диалог просто необходим в таком разделённом по геополитическим критериям обществе, каким является Молдова.

Европейская интеграция – между прагматизмом и геополитикой

Начальный этап молдавской государственности требовал заключения соглашений с максимально возможным количеством государств и региональных организаций, что неизбежно укрепляло признание страны на международной арене. Желание Молдовы наладить отношения с ЕС, а до этого – с Европейским сообществом, также было продиктовано высоким уровнем жизни и процветанием в странах Евросоюза. Таким образом, движение от плановой к рыночной экономике и от тоталитарного режима к демократии приобрело ещё больший смысл в условиях соседства с прогрессивной и политически стабильной экономической зоной, постепенно расширившейся до границ Молдовы.

Первым правительствам потребовались инструменты и модели демократического правления, хотя постсоветский менталитет и посредственная политическая конкуренция снижали до минимума реальный аппетит к демократии. Фактически, до возрождения России при режиме Владимира Путина (после 2000 года), с которым связан и запуск евразийского вектора, ЕС оставался единственным центром притяжения для всех стран региона, включая Россию.

Европейский проект приобрёл сильную геополитическую подоплёку одновременно с масштабным расширением ЕС на Восток (2004–2007), которому предшествовало (или протекало параллельно с ним) расширение НАТО, до сего дня осуждаемое Москвой. Но и это не оказало бы влияния тектонического уровня, если бы Россия не претендовала на ведущую роль в регионе. Реальная демократизация европейского постсоветского пространства (стран Восточного партнёрства) по политическим причинам отдалила бы регион от Москвы, став основным фактором дальнейшей демократизации, в том числе и России. Такой сценарий всегда был немыслим для российских властей, ориентированных на геополитическую месть за унижения, которым она якобы подвергалась в 90-е годы. Поэтому Россия всегда испытывала соблазн сдерживать подлинную демократию в регионе с помощью пророссийских политических сил, близких по своей сути к демократии российского типа. В условиях последней разделение властей в государстве отсутствует, учреждения служат лишь узким интересам правящей партии, а результаты выборов заранее известны.

В коррупционном региональном политическом контексте у Евросоюза нет иного выбора, кроме как вести диалог с правящими политическими силами, которые, несмотря на проевропейскую геополитическую перспективу, не желают отказываться от коррупционных практик, обычно приписываемых пророссийским силам. По этой причине российские власти легко могут обвинять Брюссель в лицемерии. В то же время, политические партии Молдовы и других стран региона применяют различные геополитические подходы с целью получения выгод от сближения с ЕС, либо с Россией. Хотя коррупция в странах Восточного партнёрства не имеет геополитической окраски, лучшие в регионе инструменты для борьбы с коррупцией в настоящее время предлагают ЕС и США. Но для того, чтобы эти инструменты работали, необходим новый политический класс. Его появление задерживается из-за монопольного положения партий, поражённых коррупцией. Тем не менее, ЕС пытается реформировать то, что возможно реформировать в странах региона, и эти же страны Россия использует в качестве отрицательных примеров для дискредитации европейского вектора в регионе и самого ЕС.

Кроме того, различные искажения Евросоюза на уровне европейских институтов или государств-членов (политическая коррупция, олигархизация политической власти, снижение верховенства закона и т. д.) подрывают его моральный авторитет в рамках диалога со странами региона. Это облегчает российскую информационную войну против европейских ценностей и укрепляет дискурс России относительно „двойных стандартов”, якобы используемых Западом (IPN, 23 октября 2017 года).

Легитимность проевропейских партий – ключевой фактор для ускорения реформ

Ни одна правящая партия не сможет осуществить непопулярные реформы, если она не будет иметь достаточной легитимности. А общественное мнение не выдаст кредит доверия, не будучи удовлетворено качеством властей. Чем более низкими являются критерии оценки властей общественностью, тем непорядочнее, непрофессиональнее и неэффективннее выглядят власти по сравнению с правительствами стран-членов ЕС.

С одной стороны, чтобы повысить требовательность граждан стран Восточного партнёрства, необходимо обновить политическую сцену за счёт более транспарентных и демократических сил, а также обеспечить справедливые правила игры. С другой стороны, национальные правительства стран ЕС должны поддерживать высокие стандарты демократии. Если они перестанут быть достойными образцами для своих восточных соседей, то превратятся в примеры стран, сравниваемых с Россией – такие как Венгрия или Польша.

От легитимности правительств, проявляющих симпатии к ЕС, в значительной степени зависит и поддержка населением европейского курса. Соцопросы являются одним из лучших инструментов для измерения настроений граждан, даже несмотря на всё более частые подтасовки. В случае Молдовы опросы показали постоянное изменение геополитических предпочтений населения.

Для точного измерения трансформации взглядов  молдавского общества на европейский вектор с течением времени следует использовать один и тот же тип вопроса. Чтобы получить целостную картину, столь же важно сопоставить результаты опросов с теми политическими реалиями, которые положительно или отрицательно повлияли на общественное мнение.

Динамика общественного мнения в отношении европейского вектора (возможного вступления в ЕС)

Источник: Автор на основе данных Барометра общественного мнения, ИПП

Таким образом, результаты опросов показывают, что поддержка возможного вступления в ЕС упала с 70% в 2007 году до примерно 45% – 10 лет спустя. Эти данные также показывают, что вопросы, содержавшие сравнение проевропейского выбора с проевразийским, стали задавать респондентам лишь в ноябре 2014 года (согласно данным ИПП). Постепенное развитие Евразийского экономического союза, данные о котором стали появляться в опросах с 2012 года, также наложило заметный отпечаток на восприятие молдавских граждан.

В целом заметно формирование представления о сближении с ЕС под давлением изъянов или успехов властей, показавших себя сторонниками ЕС, начиная с ПКРМ и заканчивая ДПМ. Последняя, вместе с другими проевропейскими партиями, правившими в период с 2009 по года по настоящее время, „сумела” снизить проевропейские настроения примерно с 66% до 39%, а затем повысить их до 45% в 2017 году. Эта переменчивость в очередной раз показывает, сколь хрупка легитимность европейского вектора в Молдове.

Вместо заключения...

Коррупция в Молдове и других странах Восточного партнёрства не имеет геополитической окраски, а наилучшие инструменты для борьбы с коррупцией предлагает ЕС. Однако партнёрами европейцев в регионе выступают партии с сомнительной репутацией, с которыми Россия общается или готова общаться. Разница между ЕС и Россией заключается в том, что первый хочет реформ и ставит различные условия, а вторая в первую очередь хочет геополитической лояльности.

Если Евросоюз желает добиться минимальных успехов в реализации Соглашения об ассоциации в Молдове и в реформировании стран Восточного партнёрства в целом, то он должен сосредоточиться на демократизации. При этом ЕС не должен терять бдительность в отношении демократий, уже находящихся в его границах. Ведь граждане из стран, являющихся восточными соседями ЕС, ищут и следуют ближайшим к ним демократическим моделям, которые, будучи искажены, сразу превращаются в антимодели.

Легитимность европейского вектора в Молдове обусловлена ​​поведением партий, претендующих на статус проевропейских. Чтобы вывести из игры партии, имитирующие европейскую интеграцию, как ЕС, так и другие партнёры, кроме власти – оппозиция, гражданское общество, СМИ – должны быть объективными, искренними и последовательными в своей критике в адрес властей.

IPN публикует в рубрике Op-Ed материалы авторов извне редакции. Высказанные ими мнения не обязательно совпадают с мнениями редакции.