Анализ IPN: Знаменует ли собой недавняя встреча Габурича и Шевчука новый старт реального урегулирования приднестровского конфликта, замороженного почти 25 лет назад, или мы являемся свидетелями очередного дежавю, которых за это время было немало?
---
В минувшую субботу произошло сближение двух берегов Днестра. После примерно полуторагодичного перерыва состоялась встреча нового премьер-министра Республики Молдова Кирилла Габурича с тираспольским лидером Евгением Шевчуком. В её ходе был подписан ряд документов, в том числе продлён срок действия соглашения о грузовых железнодорожных перевозках на приднестровском участке, и были обсуждены некоторые проблемы, решение которых давно ждёт своей очереди. Чего нам следует ожидать после этих жестов доброй воли, куда и с какой скоростью движется процесс урегулирования приднестровского конфликта, замороженного почти четверть века назад?
„Ещё один шаг в активизации процесса...”
Первым, при посредничестве своей пресс-службы, на эти вопросы сразу по окончании встречи ответил премьер-министр Кирилл Габурич. „Нам удалось сделать ещё один шаг в активизации процесса приднестровского урегулирования”, заявил он, прибегнув к осторожной, но соответствующей действительности формулировке. Всё дело в том, что отношения между Кишинёвом и Тирасполем активизируются каждый раз, когда на том или другом берегу Днестра к власти приходит новое руководство. На самом деле, скорее это относится к Кишинёву, потому что в Тирасполе около двадцати лет правил один и тот же человек – Игорь Смирнов. Единственным исключением из этого правила стал период, когда руководство на обоих берегах сменилось относительно одновременно: Влад Филат стал премьер-министром Республики Молдова, а Евгений Шевчук – „главой Приднестровья”. Тогда имели место беспрецедентная активизация взаимоотношений и сближение позиций, основанные на институциональных и личных контактах. Но и это исключение подтверждает правило, согласно которому „перезагрузка” отношений происходит одновременно со сменой руководства в Кишинёве и/или Тирасполе.
Две стороны одного правила
Вторая, реже упоминаемая сторона этого правила заключается в том, что некоторое время спустя отношения снова охлаждаются, возвращаясь к температурам, характерным для замороженных конфликтов. Возможно, в эти дни мы являемся свидетелями начала третьего за последние 15 лет цикла. Первое из „дежавю” случилось во времена первого президентского срока коммуниста Владимира Воронина, второе – в упомянутый период Филата–Шевчука. Политико-психологическое объяснение этих повторяющихся циклов следует искать в стремлении новых политиков на обоих берегах Днестра самоутвердиться путём решения серьёзных проблем, вызванных данным конфликтом. Некоторое время у них это в определённой мере получается, так как они не обременены прошлыми действиями и заявлениями, которые другая сторона может считать враждебным.
Но вне зависимости от того, насколько благи их намерения (и не обязательно, что они всегда таковы), этим политикам не удаётся далеко продвинуться в направлении окончательного урегулирования конфликта по причинам, от них не зависящим. Наиболее характерно в этом смысле поведение политиков с левого берега Днестра, которые должны будут исчезнуть, одновременно с окончательным разрешением конфликта, что не отвечает ни их личным интересам, ни интересам их зарубежных покровителей. Между тем, реальное и окончательное разрешение приднестровского конфликта противоречит самой сути приднестровского сепаратизма, вызванного и подпитываемого Российской Федерацией. Этим и объясняется то, что происходит каждый раз после очередной „оттепели”, отсюда и прогнозы относительно того, чем закончится нынешняя „разрядка”.
„Троянско-приднестровский конь” и создание „нового мироустройства”
Сегодня, спустя много лет и после многих действий, предпринятых Российской Федерации на Украине и в других областях, на которые распространяются притязания так называемого „русского мира”, гораздо яснее становятся тезисы аналитического материала IPN „Тайная „приднестровская карта” России”, опубликованного ещё 6 сентября 2010 года.
Тогда Российская Федерация впервые чётко сформулировала ту роль, которую она отводит так называемой „Приднестровской Молдавской Республике” и, соответственно, те цели, которые Россия преследует в этом регионе Республики Молдова. На состоявшемся в Тирасполе торжественном заседании, посвящённом 20-летию так называемой „ПМР”, посол России в Молдове выразил „жителям республики” признательность за вклад в новейшие исторические процессы на постсоветском пространстве. „Эти процессы развиваются и будут продолжаться в тесной взаимосвязи с формированием фундаментальных основ нового многополярного мироустройства, которые пока до конца ещё не сформировались”, сказал он, уточнив, что „поздравительная” формулировка была согласована с министром иностранных дел Российской Федерации и, следовательно, выражает официальную позицию российского государства на самом высоком уровне. Таким образом, Республика Молдова обречена иметь половинчатую государственность, обусловленную стабильность и выборочный нейтралитет, когда одним странам позволено держать на её территории свою армию, а другим – нет. Главным рычагом, которым Россия пользуется для достижения своих целей в Молдове, является тираспольский „троянско-приднестровский конь”. К таким же инструментам она прибегает на Украине, в Грузии и других частях бывшего СССР.
Соответственно, отношения между Кишинёвом и Тирасполем не могут значительно улучшиться до тех пор, пока Российская Федерация не достигла своей цели по созданию „нового многополярного мироустройства, которое ещё до конца не сформировалось”. Более того, отношения между двумя берегами Днестра не смогут улучшиться вплоть до окончательного урегулирования конфликта и после установления того самого вожделенного „нового многополярного мироустройства, которое ещё до конца не сформировалось”. Потому что зачем России становиться „полюсом”, если потом ей придётся отказаться от своего влияния в регионах, которые она уже контролирует?
Кишинёв: альтернативы нет
И всё же, у Кишинёва нет альтернативы политике диалога, ослабления напряжённости ситуации в целом и в связи с проблемами на отдельных участках, представляющих особый интерес. Это объясняется тем, что действия молдавских официальных лиц адресованы не столько политическим кругам в Москве и Тирасполе, сколько населению обоих берегов Днестра. Правда, сегодня и в ближайшем будущем разрешение конфликта путём реинтеграции, к сожалению, практически невозможно. Но чтобы реинтеграция стала возможной в более отдалённом будущем, нужно сохранить чувство общности народа и страны, социальную общность. Учитывая практически полное отчуждение двух берегов, эту задачу чрезвычайно сложно, если уже не невозможно осуществить. Но если мы хотим обезопасить себя от военных действий, подобных произошедшим на Украине, и если мы помним о нашей конечной цели, то альтернативы сближению и укреплению доверия путём поддержки свободного передвижения людей, денег и товаров просто не существует.
Самые благоприятные условия
И всё же, нынешняя „оттепель” в отношениях между Кишинёвом и Тирасполем происходит в гораздо более благоприятных для этого процесса условиях, чем когда-либо ранее. И это, в свою очередь, даёт шансы приблизиться к конечной цели. Вот лишь некоторые доказательства этого тезиса:
1. Субботняя встреча произошла спустя достаточно короткий срок после утверждения в Кишинёве нового правительства, что указывает на изначально высокую степень готовности тираспольской администрации к диалогу. Учитывая то, что времени на подготовку к подписанию большего числа документов было мало, особенно важен сам факт встречи „без предварительных условий”. Кроме того, встреча состоялась в Кишинёве, а не в Тирасполе или на нейтральной территории. Судя по тому, что место предстоящей встречи было названо лишь спустя несколько часов после объявления о самой встрече, можно сделать вывод, что по этому вопросу были проведены серьёзные переговоры, и, в конечном итоге, Тирасполь принял аргументы Кишинёва;
2. Сейчас тираспольская администрация находится в наиболее сложном политическом, экономическом и социальном положении с момента возникновения конфликта, гораздо более сложном, чем молдавское правительство, хотя и последнее работает в условиях глубокого и всеобъемлющего кризиса. Тирасполь столкнулся с беспрецедентным дефицитом бюджета, из региона уходят стратегические инвесторы, зарплаты, пенсии и пособия сокращаются, выплаты по ним задерживаются и т.д. Появляются первые признаки социальных волнений – вещь ранее невообразимая в условиях контроля советского типа, осуществляемого правоохранительными органами и спецслужбами, такими как КГБ;
3. Сократилась и значительно сбила свои темпы предоставляемая Российской Федерацией прямая финансовая поддержка, без которой приднестровский режим изначально является банкротом;
4. Сама Российская Федерация столкнулась с наиболее глубокими системными проблемами за весь постсоветский период, затронувшими все сферы и вызванными, среди прочего, её участием в войне на Украине и аннексией Крыма, почти полной международной изоляцией, экономическими санкциями со стороны США и ЕС, глубоким финансовым кризисом, резким падением цен на нефть и т.д. и т.п. Какие бы важные ставки ни делала Российская Федерация на приднестровский режим, ей сейчас всё равно не до него, и не известно, когда ей действительно будет „до него”, хотя бы в той мере, как это было до нынешнего кризиса – в том числе и потому, что конца кризису пока не видно. Тираспольский режим утратил поддержку и уверенность в завтрашнем дне;
5. С другой стороны, отношения с Западом, особенно массовые экспортные поставки в Европейский союз, представляют для приднестровского региона надёжный источник дохода и безопасности. А продолжение отношений с ЕС возможно лишь через Кишинёв;
6. В свою очередь, несмотря на глубокий внутренний кризис и сомнения, которые оно вызывает у партнёров по развитию, правительство Республики Молдова сумело сохранить основательную политическую и финансовую поддержку Евросоюза и США, которая также служит косвенной поддержкой в споре как с Тирасполем, так и с Москвой;
7. Правительство Молдовы окажется в выигрыше и от максимально напряжённого противостояния между Европейским союзом и США, с одной стороны, и Россией – с другой, связанного, в конечном счёте, с попранием Российской Федерацией норм международного сосуществования в современном мире ради создания „нового мироустройства”, или без этой цели. В случаях длительных противостояний такого рода, наибольшее значение имеет экономический потенциал соперников, и в этом смысле результат данного противостояния предвидеть достаточно легко. Небольшим элементом его финала может стать урегулирование приднестровского конфликта в приемлемом для Молдовы варианте.
Реинтеграция под эгидой ЕС
Из всего этого следует практически безальтернативная модель поведения молдавского правительства: продолжение и углубление диалога с тираспольской администрацией, сохранение и укрепление доверия жителей левого берега Днестра путём предоставления им реальной и многосторонней помощи, поддержание и укрепление отношений с партнёрами по развитию, особенно с ЕС, благодаря действенному проведению реформ, предусмотренных в Соглашении об ассоциации. На самом деле, основную мысль можно сформулировать ещё более лаконично: при поддержке европейцев нужно модернизировать страну путём повышения уровня жизни граждан, чтобы население Левобережья, у которого нет этих шансов на улучшение жизни при нынешнем сепаратистском режиме, пожелало реинтегрироваться с пространством, где люди живут намного лучше. Все обстоятельства сегодня благоприятствуют такому решению, и было бы жаль упустить эту возможность.
Валериу Василикэ, IPN
