Каждый должен осознавать, что любой проект национального масштаба, в том числе унионистский или антиунионистский, является жизнеспособным и необходимым в той мере, в которой так чувствует общество, а не (только) политики. От понимания этого и до понимания того, что надо делать не такое большое расстояние. В противном случае, любое дальнейшее унионистское и антиунионистское поведение в старых форматах является самоцелью, которая имеет слишком мало общего с реальными интересами общества и народа.
---
День 27 марта выносит на первый план спор между политическими течениями, которые продвигают объединение нынешнего государства Республика Молдова с Румынией и, соответственно, его не-объединение или борьбу против объединения с соседним государством. Этот спор приобретает больший размах в канун каждой годовщины вступления Молдавской Демократической Республики в состав Румынии, которое состоялось в 1918 году, а в текущем году противоречивые призывы со стороны обоих лагерей ужесточились еще больше в силу определенных объективных и субъективных обстоятельств.
Кто актеры?
В общих чертах, речь идет о двух течениях политического характера, поскольку сам предмет спора имеет в высшей степени политический характер: государственность Республики Молдова, его продолжение, сокращение или ликвидация.
Унионистское течение представлено, в основном, некоторыми политическими партиями, часть из них с постоянным унионистским призывом (напр., НЛП, ЛРП, Правая партия) или периодическим, в зависимости от конъюнктуры момента, через который проходит страна или политическое формирование (ЛП). Политический и конъюнктурный характер интереса к теме объединения демонстрирует, в частности, ХДНП, которая, в зависимости от обстоятельств, прошла весь цикл от активного и даже агрессивного промоутера объединения до антиунионизма с переориентацией на противоположный геополитический полюс, на пророссийский.
Организации гражданского общества, которые заявлены на унионистском поле больше отсутствуют, чем присутствуют в публичном пространстве Республики Молдова, за исключением некоторых более новых молодежных организаций (напр., ODIP, Tinerii Moldovei), которые делают усилия, чтобы доказать свою аполитичность, что может рассматриваться как первый признак низкого доверия к политическим партиям и их неэффективности в контектсе объявленной цели.
Антиунионистское течение представлено в основном ПСРМ, которая переняла и расширила этот призыв от ПКРМ, которая остается второстепенным актером антиунионистского призыва. Радикализация спора между этими двумя течениями в этом году объясняется в частности тем, что, с одной стороны, главный промоутер антиунионизма, ПСРМ, получил солидные административные рычаги после избрания Игоря Додона на должность президента Республики Молдова, а, с другой стороны, находящаяся у власти ЛП на парламентских выборах 2014 года и после них реанимировала унионистский месседж, хотя большей частью поверхностно, для собственного имиджа. Например, ЛП не удалось убедить даже партнеров по коалиции голосовать за ее последнюю инициативу объявить 27 марта праздничным днем после того, как Парламент Румынии принял такой закон.
И антиунионистское течение опирается на определенные НПО (напр., Молодежные движения Urmașii lui Ștefan и VOIEVOD), но и они не хотят быть ассоциированы с политформированиями, что дополнительно указывает на низкую эффективность и искренность политических партий.
Ряд известных деятелей представляют сегодня унионистское течение - Виталия Павличенко, Ион Хадыркэ, Ана Гуцу, Михай Гимпу, в последнее время, Анатол Шалару, но ни один не пользуется тем доверием, которым пользуется, согласно опросам, лидер антиунионизма Игорь Додон.
Кто судьи?
Государственные учреждения, кажется, не вмешиваются напрямую в спор между унионистами и антиунионистами и этому могут быть две причины. Первое. Институты государства считают, что речь идет о конфронтации идей, которые имеют право на жизнь, до тех пор, пока продвигаются мирно, без применения силы. Второе. Государственные институты находятся под влиянием политических сил, которые продвигают близость с соседним государством в двусторонних отношениях, а так же с Европейским союзом, а Румыния является наиболее близким к Республике Молдова членом ЕС и не только в географическом смысле. Вторую точку зрения наиболее активно продвигают представители антиунионистского течения, которые как кажется, судят нынешнюю власть по параметрам, по которым построили молдавско-румынские отношения в период коммунистического правления, завершившиеся высылкой в 2009 году посла Румынии в Молдове.
Молдавское общество, в подавляющем его большинстве, остается нейтральным в отношении спора между унионистами и антиунионистами, в частности, с точки зрения практических действий, посредством которых хотело бы поддержать ту или иную сторону. Правда, в теоретическом аспекте, как показывают опросы общественного мнения, число тех, кто проголосовал бы за „необъединение” больше, чем тех, кто высказался бы за „объединение” в ходе возможного референдума, хотя последние отмечают небольшой рост. Часть общества даже голосует за ту или иную партию в зависимости от ее позиции по отношению к проблеме объединения. Но никто сегодня не может поверить в то, что две социальные группы в состоянии выйти на реальные баррикады в поддержку собственных позиций, отдельно или друг против друга. А это доказывает, что данная тема интересует преимущественно определенных людей и политических партий. И это потому, что общество в целом имеет другие жизненно важные приоритеты, в основном, из-за тех же лиц и политических партий.
В историческом аспекте
Унионисты считают, что объединение оправдано, необходимо и неизбежно по праву самоидентификации и по историческому праву, поскольку территория между Прутом и Днестром, под названием и Бессарабия, была оторвана от территории исторической Молдовы и силой присоединена к Российской Империей в 1812 году, считая мажоритарных коренных жителей нынешней Республики Молдова ”румынами и точка”. Соответственно, провозглашенная конечная цель унионистов это переиздание акта ”Объединения” от 27 марта 1918 года, когда Бессарабия присоединилась к Румынии, созданной в середине 19 века путем объединения княжеств Молдова (слева от Прута, которая является и самой большой территорией исторической Молдовы) и Валахии. Оба княжества аттестованы в историографии как ”румынские княжества”.
Антиунионисты отвергают историческое право и право на самоидентификацию, выдвинутые оппонентами, продвигая, в свою очередь, тезис об ”оккупации” Бессарабии Румынией в 1918 году, а также этнические и языковые различия между румынами, в том числе румынами из Запрутской Молдовы и молдаванами из Республики Молдова. Соответственно, они считают включение территории между Прутом и Днестром в бывший Советский Союз как ”освобождение”. Антиунионисты отмечают и право Республики Молдова считаться продолжательницей государственности исторической Молдовы после того как запрутская ее сторона ”потеряла свою государственность.
Обе позиции, кажется, имеют уязвимые места
Слабое место унионистов нужно искать в области их убеждений о праве на самоидентификацию, которую, кажется, не разделяет (еще или уже) большая часть молдаван, которые живут к востоку от Прута, не говоря уже о представителях других национальностей - граждан Республики Молдова. О причинах и возможных решениях речь пойдет ниже, а сейчас надо отметить, что, без гомогенизации понимания этой темы, по крайней мере, до уровня большинства населения, объединение, в цивилизованных формах, остается далекой целью, которой интересуются преимущественно политические субъекты. Унионисты не могут привести молдавское общество к объединению, опять же, в правовых и цивилизованных формах, если не в состоянии завоевать доверие населения внутри Республики Молдова, в том числе через большее представительство, желательно мажоритарное, в структурах нынешнего государства. На данный момент представительство минимальное, почти несуществующее, и это один из показателей реального влияния унионистского течения на молдавское общество.
Уязвимое место антиунионистов, кажется, состоит в идеологической интерпретации исторических событий в современном контексте, характеризующемся демократическими ценностями, правами человека, принципами правового государства и международного права. То, что они считают ”оккупацией 1918 года” произошло посредством голосования законного и легитимного, законодательного органа, Сфатул Цэрий, единственного существующего в то время в государстве Молдавская Демократическая Республика, появившейся в результате распада Российской Империи. Все, что произошло с территорией между Прутом и Днестром, до и после этого не имеет ни законного, ни морального обоснования. И если вхождение территории к Востоку от Прута в состав Российской Империи (1812 год) и Советского Союза (1944 год) было сделано на основе актов, согласованных между великими державами в результате военных событий и на основании ”права победителя”, даже если оно не имеет ничего общего с правами человека и волей народов-поставленных в качестве пищи на стол победителю, акт 1940 года был полностью бандитским, который позже осудило однозначно все международное сообщество. Указанный бандитский акт остался в основе последней аннексии Бессарабии к Советскому Союзу, но и в основе ”неунионистских” аргументов анти-унионистов.
В аспекте настоящего
Часть текущей деятельности унионистов и антиунионистов направлена на определенные социальные категории и отдельных людей, с тем, чтобы расширить и укрепить свои лагеря. Но другая часть создает впечатление самоцели, ориентированной на поддержание собственного политического имиджа, которая, косвенно, способствует и укреплению лагеря соперника.
Кроме отмеченных движений вроде неправительственных организаций ODIP и, чуть менее, Tinerii Moldovei, которые выходят достаточно часто ”в народ”, в том числе с воспитательными акциями, которые не обязательно ограничиваются унионизмом, призывы унионистских политических формирований ограничиваются часто ”убеждением убежденных” в необходимости объединения и борьбе с противниками, которых нет никаких шансов обратить в ”унионистскую религию”. Чаще всего неопределившиеся остаются вне внимания унионистов или рассматриваются однобоко и они, в лучшем случае, еще больше закрываются в себя или ориентируются на лагерь противника. Нужно признать, что унионисты имеют меньше средств для убеждения, чем противники, такие как влиятельные средства массовой информации, достаточные финансовые источники, в частности, после того, как румынское государство переориентировало основные финансовые потоки от гражданского сектора на поддержку правительственных проектов или непосредственно местных сообществ, например, путем массивного финансирования реконструкции и строительства дошкольных и школьных учреждений. Но закрытая, строго политическая деятельность унионистских партий, кажется, является основной причиной недостаточного расширения унионистской идеи среди молдавского общества.
В этом смысле, антиунионистские партии находятся в более выгодных условиях. С одной стороны, навредить, уничтожить что-то намного легче, чем создать, построить. В частности, разработка и продвижение технологий для создания ”образа врага” по отношению к унионистской идеи и ее носителям имеет много корней в молдавском обществе, ностальгирующему и подключённому к антирумынскому менталитету, подпитанному советской и постсоветской идеологией. Антиунионистский лагерь имеет источники СМИ, которые намного превосходят унионистские, и это в основном заслуга самого этого лагеря, который сумел создать такие средства в борьбе за умы людей, и российских СМИ с большим проникновением и влиянием на молдавское общество. По масштабу и качеству деятельности, осуществляемой антиунионистами, можно предположить, что они имеют и больше финансовых ресурсов, чем противники. Можно предположить, что происхождение этих ресурсов идет из России, в условиях, когда Молдова является самым бедным государством в Европе, возможно, и менее публичный их характер, поскольку, в принципе, не известны проекты или отдельные случаи открытого финансирования публичных мероприятий на правом берегу Днестра со стороны России, в отличие от левого берега, где правит сепаратистский режим.
Заявленные и незаявленные цели...
Конечно, нельзя исключить из уравнения политическую добросовестность и искренность последователей двух противоречивых идеи. Но ни один лагерь из двух не имеет и не будет иметь в обозримом будущем возможность склонить чашу весов в свою пользу в вопросе объединения или необъединения. И тогда, возможно, хотя бы частично, может быть верно предположение, что унионисты и антиунионисты нуждаються друг в друге, чтобы генерировать и подпитывать друг друга. В строго политических целях, т. е. чтобы получить и удержать власть в государстве, которое пока не соединяется ни с кем и не разъединяется от чего-то. Эти политические цели легче достичь в условиях разобщенного общества, а объединение и необъединение является лишь одной линией демаркации из множества существующих в рамках молдавского общества. Возможно, что эти два актера ставят и на различные ожидаемые выгоды от региональных и геополитических факторов, участвующих и заинтересованных в рассматриваемом споре.
В частности, отношение этих двух течений к процессам европейской интеграции Республики Молдова является существенным.
Унионисты отдают приоритет идеи объединения по сравнению с европейской идеей, рассматривая объединение как первый шаг и главный гарант европеизации страны, которая должна быть объединена. Но эта логика кажется несколько уязвимой, потому что каждый унионист в Молдове является и проевропейцем, но не каждый проевропеец является и унионистом. Унионисты, похоже, не понимают, что приоритетное продвижение евроинтеграции, принятое на данном этапе большим числом людей внутри и снаружи, принесет больше пользы и объединению, но только позже. Или, возможно, исчезнет необходимость в ней, после того, как жители обеих стран окажутся в общем пространстве - европейском.
А антиунионисты, похоже, лучше понимают эту логику, поэтому Румыния является объектом постоянной и массивной критики, в частности, из-за ее статуса первого адвоката и главного сторонника проевропейских стремлений, проявленной частью населения Республики Молдова, а на данный момент и ее властями.
Под геополитическим аспекте
Можно предположить, что, помимо внутренних последователей, эти два лагеря представляют и интересы внешних факторов влияния, в частности Румынии и России, в том числе в качестве наследницы бывшего СССР, которые имеют, по крайней мере, двухвековую историю политико-территориальных, а так же новых геополитических споров. Около десяти лет Румыния является полноправным членом Европейского союза и НАТО, а это означает расширение данного спора на геополитическом или даже глобальном уровне. Соответственно, молдавские унионисты и антиунионисты берут на себя определенные геополитические или даже глобальные функции, как бы не преувеличено может показаться это на первый взгляд.
На данный момент геополитический спор строго позиционный, с элементами взаимного раздражения. Это потому, что Румыния даже если захочет и сможет ”объединить” Республику Молдова, не получит на это согласие ЕС и НАТО, которые вынуждены учитывать категорические возражения со стороны России, отношения с которой и так очень сложные. Никто из великих мира сего не имеет пока интереса для возможного ”объединения” очень незначительного государства Республика Молдова, с или без очень проблематичной приднестровской территорией, чтобы взять на себя настолько большие расходы и с очень непредсказуемыми результатами. Правда, теоретическая возможность объединения существует в случае некоторых региональных или мировых пожарищ, как в случае ”объединения и разобъединения” 1812, 1918, 1940, 1941 и 1944 годов, но тогда не останется камня на камне от объединения, и слишком немногие комбатанты и сторонники обоих молдавских лагерей выживут.
Можно предположить, что в нынешних условиях Румыния не заинтересована принять в свой состав настолько проблематичную территорию почти со всех точек зрения без риска обострить до максимума свои собственные проблемы. Это еще один веский аргумент против опасений о том, что Румыния может прибрать в принудительном порядке свой ”Крым к Востоку от Прута”.
Более того, даже самые ярые унионисты, честные и благонамеренные, не согласились бы на объединение в нынешних условиях, если понимают, что принудительное, или сделанное под влиянием внешней конъюнктуры объединение не может быть длительным, потому что тогда их проект может попасть в долгий ящик истории еще на две сотни лет, а может и навсегда. Каждый должен осознавать, что любой проект национального масштаба, в том числе унионистский или антиунионистский, является жизнеспособным и необходимым в той мере, в которой так чувствует общество, а не (только) политики. От понимания этого и до понимания того, что надо делать не такое большое расстояние. В противном случае, любое дальнейшее унионистское и антиунионистское поведение в старых форматах является самоцелью, которая имеет слишком мало общего с реальными интересами общества и народа.
Валериу Василикэ, IPN
