Анатол Петренку: Ностальгики должны признать для себя и скрываемую сторону жизни в СССР. Интервью IPN

„Откуда исходит политическая ностальгия по бывшему СССР, которую ощущает значительная часть молдавского общества даже сейчас, когда с момента его распада прошло более трех десятилетий?; Каковы вероятные преимущества и риски этой ностальгии; Что следует сделать всем нам, чтобы уменьшить то, что может представлять риск для сегодняшней, а также для завтрашней жизни нашего общества в целом”. Ответы на эти и другие вопросы можно найти в интервью, которое Валериу Василикэ провел с председателем Ассоциации историков Республики Молдова Анатолом Петренку
---

IPN: Уважаемый господин Петренку, как общее восприятие, так и определенные социологические данные свидетельствуют о существовании среди значительной части молдавского общества явления, возможно, менее естественного, а именно, политической и геополитической ностальгии по бывшему СССР, даже если его фактически нет уже более трех десятилетий. Говорю, что эта ностальгия менее естественна, потому что ее носители как бы игнорируют огромную череду поистине трагических для нашего народа событий, произошедших в тот период, а массовые депортации числятся среди самых убедительных в этом ряду по своим масштабам и пагубным последствиям. Помогите, пожалуйста, разгадать этот парадокс, но для этого прежде всего восстановим в памяти, что собой представляли массовые депортации молдаван, как они происходили и каковы были их прямые последствия?

- Анатол Петренку: Думаю, что надо различать этих носителей ностальгии по СССР. Казалось бы, ностальгиками являются пожилые люди, которые застали времена получше, застали великую силу, какой тогда считался Советский Союз, а они были моложе, энергичнее и жизнерадостнее. Но все обстоит не совсем так. Есть молодежь, которая не застала времена Советского Союза и не знает, что было тогда, но тяготеют к этим давно минувшим временам, к которым никогда не будет возврата. Среди тех, кто постарше, надо выделить тех, кто входил в тогдашнюю номенклатуру советской системы: люди на определенных должностях, не очень высоких - секретари комсомольских или партийных организаций, председатели колхозов - имели некоторые преимущества по сравнению с большинством населения. В их распоряжении был автомобиль, у них были деньги, возможность путешествовать, лучше одеваться и питаться. Конечно, им было что терять, и это для них времена, к которым им хотелось бы вернуться. Что касается поколения помоложе, которое видит в бывшем СССР великую державу, я думаю, что это желание жить в большой, значимой стране, конкурирующей с Соединенными Штатами Америки. Если эти ностальгии существуют теперь в обществе, то мы должны бы открыть им глаза и сказать, что они на самом деле идеализируют криминальное прошлое, что в Советском Союзе, например, психиатрия использовалась в политических целях. Только с приходом Горбачева к власти в 1985 году, лишь тогда эти преступные методы были отменены.


IPN: Являются ли депортации частью этих методов?

- Анатол Петренку: Безусловно, населению между Прутом и Днестром пришлось очень многое выстрадать, особенно после 28 июня 1940 года, когда СССР в союзе с нацистской Германией напал на Румынию после подписания секретного пакта Молотова-Риббентропа. Воспользовавшись поражением Франции, успехами Германии в Западной Европе, Советский Союз решил захватить Бессарабию, а также север Буковины и область Герцу. И сюда пришли Советы со своими идеями и своим законодательством, которые действовали в бывшем СССР. Пришли внутренние войска НКВД, Наро́дного комиссариа́та вну́тренних дел, и началась настоящая охота на людей. Советы пришли сюда с этой идеей классовых врагов, эксплуататора, капиталиста, буржуа, которая применялась здесь, в Бессарабии. В Румынии, по сравнению с Советским Союзом, нацистской Германией, Италией, другими тоталитарными государствами, все же была какая-то демократия. Например, не считалось преступлением быть членом Либеральной партии или Крестьянской партии. И у нас были депутаты отсюда в парламенте Румынии. Для Советов, где существовала только одна партия, это было что-то из ряда вон выходящее. Они считали, что это буржуазные лидеры, которых надо арестовать. Или примаров, которых они посчитали на службе у румынского государства, арестовывали, часть из них сразу депортировали за пределы Молдавской ССР. А в ночь с 12 на 13 июня 1941 года бессарабцы стали свидетелями первой волны депортаций, за несколько дней до начала войны между Германией и Советским Союзом. Тогда было арестовано 5033 человека, депортировано 14542 человека. Были депортированы крупные землевладельцы, члены политических партий, а также 650 примаров. В наших селах примары были наилучшими хозяйственными людьми, это были люди, которые вели образцовое хозяйство и служили примером для своих односельчан. Почему депортировали примаров? Не только потому, что они были хорошими хозяевами, но и потому, что имели влияние на людей. Жизнь в селах имела определенную специфику - люди обрастали родственными связями, брали друг у друга взаймы, это была приемлемая атмосфера для подавляющего большинства сельских жителей. Этих лидеров они отправили в Сибирь, чтобы общество было сбито с толку, приведено в замешательство и запугано. За Днестром мужчин вытащили из вагонов и тогда был придуман один из самых гениальных обманов того времени. Женщинам сказали, что мужчин отправили раньше, чтобы они подготовили для них места для проживания. Этого не произошло, потому что мужчин отправили в другом направлении, в Свердловск, ныне Екатеринбург, а оттуда - на 680 километров на север, в сеть лагерей, центром которой был Ивдель. И там зимой 1941-1942 годов подавляющее большинство из них умерли.

IPN: Существовало несколько волн депортаций, в чем специфика каждой из них? Почему советская власть не ограничилась только одной волной или, наоборот, не организовала больше волн, чем было, например?

- Анатол Петренку: Специфика этой первой волны была идеологической. Преследуемая цель - придание захваченной территории единообразия с остальной атмосферой, которая была в СССР с политической и идеологической точки зрения.

Не надо забывать, что бессарабцы пережили жестокий голод в 1946-1947 годы, особенно в феврале 1947 года, когда погибло больше всего людей во всех населенных пунктах, в общей сложности 200 тысяч, а это 10% населения. Историки с полным правом доказывают, что это была хорошо продуманная и четко спланированная политика довести до голодания и дисциплинировать, унизить народ через голодание. В 1946-1947 годы Советский Союз, имевший территорию от Камчатки до Берлина, не мог найти несколько вагонов пшеницы, чтобы предложить народу Молдовы? Мог! Бывали засухи и раньше, выдавались тяжелые годы, но люди всегда находили какие-то запасы. Однако проводимая советами политика заключалась в реквизиции продуктов питания - мяса, пшеницы, а это, естественно, привело к голоду.

Вторая волна депортаций прошла 15-16 июля 1949 года, когда люди уже избавились от голода, забрала 12860 человек. И здесь была навязана идеология и политика Коммунистической партии, правившей Советским Союзом, по которой наши сограждане испытывают ностальгию, хотя это было государство, основанное на страхе, на шантаже. Политический и идеологический фактор диктовал коллективизацию сельского хозяйства. Что произошло здесь, в Бессарабии? В межвоенный период наших крестьян наделили землей - по 6 гектаров и более. И вот пришла советская власть, земля была национализирована, но оставлена крестьянам для ее дальнейшей обработки. После войны, в 1949 году, Коммунистическая партия поставила здесь, в Молдавии, задачу объединить этих селян в трудовые коллективы, отобрать у них орудия труда, забрать их скот и сформировать так называемую инфраструктуру. Под инфраструктурой подразумеваются помещения для школ, для примэрий, для правления колхоза, для детских садов, для медпунктов. И тогда продумали вторую волну депортаций под предлогом борьбы с эксплуататорами, кулаками. Мне известен случай в районе Шолдэнешть, когда в список депортированных внесли двух пожилых людей, хотя у них и не было земли. Их несчастье состояло в том, что у них был каменный дом в центре села. И коммунисты села нацелились на этот дом, который превратили в правление колхоза. Целью этой второй волны депортаций было укрепление материальной базы будущих колхозов, сразу после этой волны люди вступали в колхозы, опасаясь депортации. Советский Союз был государством, основанным на страхе, шантаже, голоде.

- IPN: Как вели себя представители режима в этих „специальных операциях”? Какие следы могло оставить такое поведение в сердцах и памяти депортированных людей и их потомков?

- Анатол Петренку: В 1940 году, когда на нас свалились Советы, эти военные, эти энкавэдисты спаслись после великих чисток 1937-1938 годов, которые прошли в СССР. Это были свирепые, очень жесткие люди, выполнявшие любой приказ. Потому что если, не дай Бог, проявляли сочувствие к жертвам этой политики, то уже они могли стать теми, кого можно было погрузить в вагоны и увезти. Почему не давали депортированным даже воды? Потому что некоторые солдаты, тоже русские крестьяне, стоявшие в охране, боялись, что их могут обвинить в солидарности с этими „врагами народа”. Приехавшие сюда в 1944 году эти администраторы вели себя с чувством превосходства, как победители на войне, но их поведение было далеко не цивилизованным - они были пьяницами, устраивали драки, сквернословили, воровали, врывались к людям в квартиры и крали имущество, как и сейчас делает российская армия в Украине. Этот образ оккупанта остался в народной памяти и закрепился в исторических документах как негативный.


IPN: Чтобы отследить нашу главную цель, в том числе методом исключения, может ли такое поведение служить источником ностальгии?

- Анатол Петренку: Кто может ностальгировать, тосковать? Прежде всего, сегодняшние ностальгики должны знать, что Советский Союз и коммунистический режим проводили репрессивную политику по отношению к хозяйственным людям, к предпринимателям, к собственникам, а они не обязательно были эксплуататорами. Всякая работа должна была быть оплачена, и тогда, как и сейчас, в селах искали крестьянина, который бы им выполнил какую-то работу в поле. И тогда надо было договариваться с крестьянином, чтобы нанять его на работу. Эти факты искажались, преподносились в не лучшем свете, и многие тоскующие люди думают, что „да, правильно сделали, что депортировали их, потому что они были эксплуататорами”. Ложь. Имущество этих людей было невелико и они нажили его своим трудом. Те, кто все еще тоскует, должны осознать, что те времена больше не вернутся, потому что сегодняшняя Россия с ее амбициями восстановить прежнее советское пространство - это не прежняя Советская Россия. Сейчас в России господствует также капитализм, это гораздо более несправедливый капитализм, чем был при царизме. Эти кланы, наложившие руку на Газпром, нефть, золотые прииски, леса, прочие богатства, не снисходят до простых граждан. После 24 февраля 2022 года все в корне изменилось, потому что война в Украине доказывает, что того величия, о котором мечтали некоторые люди, больше не существует. А так называемая вторая армия мира, как провозгласили себя русские, не может преуспеть в этой войне с Украиной.

IPN: Может, стоит подробнее рассказать и о местных „коллаборационистах” в этой трагедии? Почему было возможно это массовое сотрудничество? Вероятно, отсюда вытекает одно из объяснений сегодняшней ностальгии? Располагаем историческими данными об этом?

- Анатол Петренку: Всегда в истории войн или кризисных моментов были коллаборационисты. И у немцев были свои коллаборационисты, например, советский генерал Власов, перешедший на сторону Германии. И у русских были свои коллаборационисты в лице немцев, организовавших заговор против Гитлера. Здесь можно заметить корни сегодняшней ностальгии. К пособникам врага никогда не относились с симпатией. Есть поговорка: „мне нравится предательство, но не нравятся предатели”, и эта поговорка работает по сей день. И в Украине видим, что есть 2% коллаборационистов из бывших граждан Украины, их либо вылавливают партизаны и убивают, или они будут осуждены, когда закончится „специальная операция”. Как произошло во Франции, поскольку во Франции были такие коллаборационисты, 2 тысячи французов были приговорены демократической Францией к смертной казни.

У нас, в Бессарабии, тоже были коллаборационисты. Этих коллаборационистов, примкнувших к Советской власти и составивших списки в примэриях, не простили. Это явление было возможно, потому что всегда находились слабые духом люди, завидовавшие зажиточным. Последствия оказались плохими, потому что ушли наилучшие хозяйственники, не стало людей, которые справлялись со всем, и там, в местах своего заключения, они подняли сельское хозяйство. Например, молдаванин Курош из Кэлэраша построил электростанцию в населенном пункте, куда его депортировали. Рачительных хозяев из наших мест увезли в Сибирь, и они там подняли экономику.



IPN: В качестве предварительного вывода: можем ли мы сказать, что массовые депортации были частью официальной государственной политики того времени? Что говорят исторические документы о причинах, целях этой политики?

- Анатол Петренку: В 1941 году, перед проведением первой волны депортаций, в Кишинев приехал Серго Гоглидзе, который был заместителем наркома внутренних дел, заместителем Берии. Он проанализировал представленные материалы, поскольку списки людей, подлежащих высылке, составлялись органами НКВД, и написал „причину”, по которой их следует депортировать. Он знал о сталинской мании, что повсюду есть шпионы, организации, которые хотят свергнуть советскую власть. И тогда Гоглидзе написал, что в Молдавской ССР осталось много остатков буржуазных партий, тоскующих по прошлому, и до сих пор поддерживающих связь с бывшими буржуазными партиями. Вторая „причина” опиралась на политико-экономические соображения: „что они негодяи и эти негодяи воюют против советской власти” - примары, служители церкви, не принимающие коммунистическую теорию. Об этом есть официальные документы. Они устанавливают, что у этих „кулаков” большого богатства не было - две лошади, одна корова, теленок, шесть овец, несколько гектаров земли, они не были эксплуататорами, но вот для Советов, особенно после голода, создалось такое впечатление, что они злые люди, выступающие против советской власти, не признают колхозы, и их надо депортировать. Это была официальная причина, что они были против коллективизации, а на самом деле целью было захватить их дома и их имущество, что они и сделали.

IPN: Насколько опасна эта ностальгия, скажем так, политического, геополитического характера? Например, ее могут учесть важные политические, геополитические игроки, стремящиеся и даже очень жестоко действующие сейчас в соседней Украине, чтобы возродить ту химеру, Советский Союз? Есть ли исторические прецеденты, когда кто-то извне использует настроения некоторых категорий людей внутри другого государства?

- Анатол Петренку: Если говорить о прошлом, то я бы привел в пример гитлеровскую Германию, когда в 1938 году состоялась Мюнхенская конференция, Гитлер сказал, что 3 миллиона немцев из Чехословакии должны войти в состав Рейха, то есть Германии. Были использованы чувства этнического единства немцев, хотя границы Чехословакии были признаны на международном уровне. А между тем немцы из Чехословакии были родом не из Германии, а из Австрии. И сегодня идея „Русского мира”, которую продвигает Россия, не что иное, как спекуляция некими чувствами россиян, живущих за пределами государственных границ Российской Федерации.

То, что нам представили тогда, в советский период, было фейками, в действительности дела обстояли гораздо хуже - и гулаги, и депортации, и политические репрессии, и психиатрия в политических целях. Тогдашняя пропаганда преподносила общественности только хорошее, а отрицательное скрывала. Нынешние ностальгики должны принять для себя и другую сторону жизни, невидимую, скрытую советской властью. Я абсолютно убежден в том, что сегодняшняя Россия уже не завоюет территории, которыми когда-то владела царская Россия. Хотя российская пропаганда говорит, что остальные постсоветские государства - несостоявшиеся государства - это относится к Казахстану, например, к Украине. Очень важно учитывать это, и эти ностальгики постепенно втянуты в эту реваншистскую политику. Думаю, что и наши ностальгики из Республики Молдова, если они активны, то должны критически подойти к тому, что происходит с Украиной, в первую очередь, какие „ценности” продвигают русские в Украине, в отношениях с Казахстаном, вот депутаты Государственной Думы России не признают Казахстан, а говорят, что это российские губернии, это неправильно, конечно.

По-моему, порождаемый этой политической или геополитической ностальгией риск не очень высок, поскольку перспективы Республики Молдова связаны с Европейским союзом, но определенный риск в этом смысле всё же существует. Хорошо бы молдавскому обществу подумать о двух сильных партиях, что традиционно существуют в развитых демократиях, и обе партии должны быть проевропейскими, мы не должны поддерживать одну проевропейскую партию, а другую - пророссийскую, потому что тогда эксплуатируются эти ностальгики. В Великобритании есть две партии, в США, в Канаде - столько же.

Как историк скажу вам: у русских всегда было хорошо, когда у них были хорошие отношения с Западом. И наоборот, когда эти отношения были плохими, тогда их экономика отставала. И сейчас Российская Федерация заблокирована всем цивилизованным миром. Мы могли бы считать правыми более молодых ностальгиков, которые говорят, что хотят жить в большой стране, но эта большая страна должна быть основана на демократическом праве, на свободах человека. Посмотрите, что происходит сегодня в России, например, нет альтернативных источников информации, есть только официальные, это не может быть привлекательным для мыслящих людей.



- IPN: Как можно превратить депортации, о которых мы говорили, в противоядие от политической ностальгии по СССР и почему их до сих пор не превратили?

- Анатол Петренку: Мы, как историки, делаем все возможное. Мы исследовали это драматическое для нас прошлое, разговаривали со множеством людей, участвовали в подобных интервью, делали передачи, проводили научные конференции. Хорошо бы иметь альтернативный курс в школах, чтобы люди знали, что представлял этот Советский Союз в действительности. Но если государство не подставит свое плечо, то нам как отдельным личностям очень трудно сделать больше. Государство не принимает альтернативных программ. У нас преподают два альтернативных курса - Холокост и краеведение, но нужен и альтернативный курс по депортациям, по организованной голодовке. И тогда учитель истории может согласиться на определенный курс, факультативный, чтобы историческое прошлое было представлено правильно.
---

Интервью проведено в рамках проекта „Сто лет под знаком СССР и 31 год без СССР: Ностальгия по химерам” при поддержке Германского фонда им. Ханнса Зайделя. Видеоверсию можно посмотреть здесь.